Сотворение мира | страница 21

Румянцева, сделав над собой усилие, вскочила-таки и начала, заикаясь:

– О-он… н-не он…

Слонов изо всех сил замигал ей правым глазом.

Класс замер: ну точно влюбилась! Никто и не сомневался, что это Слон стекло кокнул. Серафима тоже. Но Серафима не умела долго сердиться на детей. К тому же она была доверчивая и часто принимала правду факта за правду жизни. Поэтому забеспокоилась, что у Слонова тик. «Надо же, как глаз дергается! На нервной почве, наверное».

– Ладно, Слонов, – передумала она. – С кем не бывает. Останется с тобой твой плюс. А стекло пусть нам трудовик Иван Петрович вставит! Успокойтесь и сядьте оба.

Румянцева рухнула на парту айсбергом. Наверное, именно с таким настроением он вдруг срывается и тонет в океане.

Но Слонов пробасил вдруг:

– Да ладно, Моська, чего там! Не переживай, дело житейское.

Все снова начали хихикать. Но Румянцевой впервые в жизни было отчего-то не обидно…

15 января

Как давно я не открывала свой дневник. Столько событий произошло, так что у меня просто не хватало сил ночью их записывать. А дни уходили на то, чтобы во всём разобраться. Вот я и думала. Ничего не писала и почти ни с кем не разговаривала. Даже с Алевтиной. Когда долго молчишь, забываешь, какой у тебя голос. Я не знаю сейчас, какая Я. То ли стеснительная, как раньше, то ли во мне чрезмерно (по словам Алевтины) развилось критическое направление мозгов. Иногда всех жалко, а иногда всех презираю. Вот, например, Туполев. Подошел и говорит:

– Дай списать физику!

Я ему ответила:

– Настоящие мужчины никогда не списывают физику. Но впрочем, мне не жалко.

А он меня возненавидел.

Ганна, та совсем ничего не понимает в физике, а он с ней ходит в кафе. Я видела их однажды на улице: она порхала легкой походкой, как стрекоза, и глазела по сторонам. А он смотрел лишь на нее и краснел. Почти как у Окуджавы (у моих родителей много его пластинок и катушек магнитофонных). И в одной песне есть такие слова: «Что касается меня, то я опять гляжу на вас, а вы глядите на него, а он глядит в пространство..»

Сейчас я постараюсь рассказать самой себе про всё, что случилось.

Жизнь меня бьет неслабо. Я никогда не забуду этот Новый год! Всю осень занималась с Ганной. Тянула ее, как репку. Мне хотелось, чтобы она поняла: наука гораздо заманчивее прикида. Ганна кивала, кивала и вдруг произвела следующий вывод:

– Ты не расстраивайся. Я поговорю с Туполевым, чтобы он с тобой, когда будет «па-а-ти», тоже потанцевал.