Моя пассажирка еле слышно хлюпнула носом, и я раздраженно ударил по тормозам. Машину начало заносить, но мне все-таки удалось справиться с управлением, и я более или менее удачно вырулил на обочину. Остановился, выпустил руль, отдышался. Потом повернулся к ней всем корпусом.
У меня руки чесались залепить ей пощечину, но, во-первых, я придерживаюсь принципа, что детей и женщин бить категорически нельзя, а во-вторых, у нее было сотрясение мозга, и я даже тряхнуть ее не смел, опасаясь, как бы ей не сделалось хуже.
– Я, конечно, понимаю твои чувства… – начал я, сдерживаясь изо всех сил, но вдруг сорвался и заорал: – Ты что, не могла позвонить нам из больницы?!
Она съежилась и вжала голову в плечи.
– Нечего тут жаться! Я хоть раз поднимал на тебя руку? Ни разу! И никогда не подниму! И плевать мне на то, что ты там себе навоображала! Я тебя три недели искал, весь город вверх дном перевернул! Мои друзья до сих пор тебя ищут, ты это понимаешь, а?
– А где мама? – вдруг спросила она. – Почему мама не приехала?
– Да потому что она с ума там сходит! Ревет целыми днями и пьет таблетки! У нее давление поднялось, ей теперь лежать надо! Я сказал ей, что сам тебя привезу!
– Мама болеет? – испуганно переспросила Аня.
– Да, болеет! А знаешь, кто в этом виноват? – И, обвиняюще ткнув в нее пальцем, я по-прежнему громко, но уже спокойнее произнес: – Ты!
– Я не хотела… – растерявшись, залепетала она. – Я не знала, что так получится… Я думала, мама хочет уехать с тобой и будет лучше, если я совсем исчезну… Навсегда.
– Ну и дура! – отрезал я.
Мне многое хотелось ей высказать, но почему-то показалось, что она все равно ничего не поймет. В Аниных глазах я – негодяй, который надругался над памятью ее распрекрасного, светлого и доброго покойного отца и соблазнил ее легкомысленную мать, которая, в свою очередь, спит и видит, как бы избавиться от ставшей обузой дочери и укатить с молодым мужем за границу. А несчастная дочка, видите ли, решила помочь этой мерзкой парочке осуществить их подлый замысел, и сама – слышите? – сама исчезла, чтобы не мешать их счастью! Приятно, наверное, считать себя героиней, кем-то вроде принцессы в изгнании, и плевать, что у матери совсем расшатаны нервы и больное сердце, что еще и года не прошло, как бедная женщина пережила смерть мужа, а теперь, когда мы встретили друг друга и ей снова захотелось стать счастливой, заявляется Аня, вся в белом, и обвиняет ее в предательстве, в легкомыслии, в разврате да еще и ставит ультиматумы: «Либо я, либо он».
