— Просто она станет другой. Сначала неминуемо сдохнут бумажные издания. Наступит эпоха мультимедиа. Она уже наступила. Сейчас тиражи газет падают на десять процентов в год. А многие блогеры сегодня гораздо образованнее и компетентнее большинства журналистов.
— Это да…
— Понимаешь, Санек, профессия журналист была актуальной в период интенсивной массовой пропаганды и невысокой образованности основного населения. Тебе крупно повезло: ты успел вскочить в последний вагон. Успел заработать на сытую, спокойную старость. Но этот вагон уже отцепили. И ты один в пустом вагоне. Пишешь ты смешно, но неэффективно с практической, социальной точки зрения. Неактуально. Ты не цепляешь уже народ своим творчеством. Не заводишь. Ты как модный писатель. Вот были, допустим, Теодор Драйзер, Бегбедер или, какой-нибудь Плюшкин-Коклюшкин. Они сверкнули и ушли. А кто их теперь читает? Или поп-певцы. Они спели для своего короткого мига в этом мире. Они не Моцарты и не Бетховены. И тем более, журналисты — не классики. Их век короток, как хуй большевика. Их не будут помнить и перечитывать. Каждое время имеет своих героев. Скоро не будут читать Фадеева, как не читают Панферова, или «Цемент» Гладкова, да и того же Солженицына не будут читать. А уж тебя и подавно! Всех обвинят во лжи. История перепишется. А теперь ты скажи мне честно: с кем ты постоянно бухаешь в редакции? Отчего ты всегда пьян?
— То есть, попросту говоря, вы предлагаете мне конкретно стукануть на корешей? Спалить контакты?
Редактор рассмеялся раскатисто и громко, как Мефистофель из оперы Гуно в исполнении Шаляпина. По воде пробежали воны. Я видел, как от берега в панике разбежались в глубину караси, щуки и ротаны.
— Да брось ты. Я же не для репрессий спрашиваю. Просто хочу подтвердить свои догадки. Баранов, Прокопенко, Баранец, Дятлов… Так ведь? Еще кто? Гришин?
— Гришин? Что вы такое говорите?! Как вы могли подумать такое!!!! — воскликнул я, не в силах сдержать справедливого возмущения. — Вы еще скажите: Ганелин!
— Ну, кто еще? Скружанский? Коц? Со Скружанским, я знаю, вы шмаль курите в правом крыле этажа. У стен есть уши и нос! Я же все знаю, Саша. Я же главный редактор! Ёпть!
— Своих не сдаем! — произнес я дрогнувшим голосом, стиснув кулаки.
— Ой-ой-ой… Джордано Бруно! Святой Себастьян!
Редактор тихо засмеялся, полез в карман комбинезона, достал… (глазам своим не верю!) толстую пачку долларов сотенными купюрами, перевязанную резинкой от трусов, и протянул ее мне.
