В конце дня я сполна ощутил тяжкое бремя Славы. Рот устал улыбаться, тело утомилось позировать. Не завидуйте, ребята, фотомоделям! Нелегко им хлебушко достается!
Сегодня в монастыре Шаолинь 200 монахов и 20 монахинь. Иностранных граждан в монахи Шаолиня пока не принимают, но храм постоянно посещают буддисты различных национальностей.
Шаолиньские монахи почитают три сокровища: Будду, его учение, дхарму и монашескую общину. Они свято исполняют пять основных запретов (усе): не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лги и не бухай!
Я нашел главного Монаха, Учителя, словно рекомендательное письмо, всучил ему фото, на котором я стою вместе со Стивеном Сигалом у него в саду. Некоторое время Учитель недоуменно смотрит на фотокарточку, которую я настойчиво сую ему в руки, пытаясь идентифицировать персонажей композиции.
— Кто это? — спросил он наконец по-китайски (я уже начал его понимать).
— Вы в самом деле не знаете Его? — спросил я с некоторой укоризной, словно неузнанный сын лейтенанта Шмидта. Учитель что-то грустное ответил мне. Наверное, извинялся, что за недостатком времени пропустил что-то важное в этой жизни.
— Это Стивен Сигал, известный буддист! Мой друг! — сказал я, не в силах более испытывать терпение монаха, полагая, что уж после этого наставник должен преклонить предо мною колени. (Ну хорошо, хотя бы просто почтительно поклониться.)
Как я выяснил позже, ничего странного и постыдного в том, что здесь не знают Стивена Сигала, Брюса Уиллиса или Чака Норриса, нет. В Шаолине нет телевизора.
Мы добрых полчаса беседовали с Учителем на разные темы на разных языках. О чудо Шаолиня! Мы начали понимать друг друга. И пусть! Пусть монахи отказали мне в крове и пище здесь, в таинственных кельях Шаолиня. Но зато при помощи знаков и схемы, нарисованной на листочке моего письма, они послали меня учиться. Да, да! Друзья! Я был послан не куда подальше, а неподалеку — учиться ушу настоящим образом! Здесь на громадной территории, принадлежащей Шаолиню, располагаются многочисленные школы традиционных китайских боевых искусств.
Тренировочный центр ушу — Сонгшан Шаолинь — так называлась школа, куда меня послали. Небольшие бараки казарменного типа. Койки в два яруса. Во дворе на веревках сушатся спортивные костюмы, кроссовки. Китайская пацанва разных возрастов в мгновение ока плотным кольцом окружила странного лысого человека в одеянии монаха. Принимать меня вышел наставник китайской внешности лет тридцати. Для полноценной беседы пригласили Венду Янга, менеджера отеля. Он, по сравнению с другими шаолиньцами, которые вообще не знали иностранных языков, довольно бегло говорил по-английски.
