Я выставил в интернет-версию «КП» видеоурок, где я бескорыстно обучил своих читателей высокому искусству стриптиза. Эффект был потрясающим. Вся страна стала танцевать стриптиз. А я снискал много теплых слов благодарности от читательниц.
И теперь, когда мне Сунгоркин при встрече говорит с улыбкой:
— Если будешь так мало писать, я тебя уволю. — я отвечаю ему легкомысленно, наивно считая его слова доброй шуткой:
— Ничего! Я в стриптизеры пойду….
Хочешь, чтоб кончала дама — не давай ей пить не грамма!
Джакомо Джилорамо Казанова, Париж, дневники 1757 г.
«Забери меня отсюда», — пришло сообщение СМС среди ночи от Эллочки, моей коллеги. Ага! Сейчас я вскочу и бегом помчусь в неизвестность, забирать эту своенравную и обидчивую девчонку, склонную к перемене и к клубным приключениям. Наутро увидел ее в коридоре редакции. Понурую, попранную, изнуренную, но светящуюся гордостью. Дело в том, что Эллочка не шибко красива, но породиста. Молодость и страсть ее главное украшение. В молодости все женщины красивы. Но молодость категория проходящая… И вот уже и к ней подкрадывается подлый тать, возраст, когда надо цепляться за уплывающий айсберг.
— Почему ты меня вчера не забрал? — с укоризной спросила она.
— А что было вчера?
— Меня пригласили поужинать.
— Кто посмел?
— Жопин (фамилия изменена по этическим соображениям).
— Жопин? Ах он… Как же… Он же… И ты пошла? — оставшиеся после жизненных потрясений пегие волосы на моей голове встали дыбом, — Он же женат!!!!
Мне трудно было представить, что этот строгий, задумчивый редактор отдела, семьянин, рассудительный трезвенник, мог пойти на такое! Эх! Жизнь «на этаже» всякий день преподносила мне страшные сюрпризы.
— Они уже давно чужие. Он разводится, — успокоила меня Элла, но как-то неуверенно.
— После вчерашнего ужина?
— А я же тебя просила: своди меня в ресторан.
— Да что там хорошего, в ресторане твоем?
— Там музыка, люди, роскошь, атмосфера…
— Но я тебе предлагал поужинать дома. Кухня! Полумрак. Борщ! Пельмешки! Музыку бы включил! Свечи зажег! Танец приватный под водочку…
— Не бойся, у нас ничего не было. Только петтинг!
— Уфф-ф-ф-ф-ф! Пойду поставлю ему бутылку. Хотя он не пьет… Тогда — себе!
— Смейся, смейся…
Я был абсолютно уверен, что одним только петтингом вечер не мог завершиться, поскольку Эллочка заводится от одного только похотливого взгляда. Чем я себя успокаивал? Я просто с большим трудом убедил себя, что не стоит осуждать женские измены. Ведь это всего лишь рудименты, отголоски древнего языческого обычая религиозной проституции, когда девушки раз в год принадлежали все мужчинам. Осознай себя частью человечества и смирись! И что же по такому пустяку комплексовать? Первобытные люди, как и я, считали половую жизнь обычным актом, вроде ежедневной уринации и дефикации, вроде чесания мудей, и не видели в ней ничего постыдного или грешного.
