«Die Ohnmacht, — повторяет Рич, прежде чем вновь перейти на английский, — и еще чувство, что справедливого судебного процесса не будет. Мы уже увидели, как [следствие] вело себя в прошлом, как они блокировали все наши счета, как они блокировали все наши контакты. Они атаковали нас по всем фронтам, и это привело к очень тяжелым последствиям для нас. Наша компания была разрушена». Если бы не это дело, утверждает Рич, его торговая империя была бы гораздо больше. Он говорит, что преследование американских властей было одной из основных причин, по которым он через несколько лет продал свою компанию (см. гл. 17).
Когда в сентябре 1983 г. появилось обвинительное заключение, конкуренты Рича не сомневались, что с его бизнесом покончено. Обвинение в рэкете, замороженные миллионы долларов на счетах — все это погубило бы любую компанию. Но компаниям Рича удалось выжить, пусть и сильно покалеченным. «Моя семья, мои друзья и деловые партнеры всегда поддерживали меня, потому что они понимали, что к чему. Наши деловые партнеры знали, что мы честная, надежная и жизнестойкая компания, и продолжали вести с нами дела».
Вот какой ключевой вопрос задал мне Сэнди Вайнберг: «Если дело против Рича было таким слабым, почему он не вернулся, чтобы развалить его в суде?» Когда я переадресовал этот вопрос Ричу, он взглянул на меня так, словно не мог поверить, что мне до сих пор не очевиден ответ, а потом тихо сказал: «Я не мог надеяться на справедливый суд из-за неустойчивой, раскаленной ситуации. Мое дело велось из рук вон плохо, непростительно плохо». Рич еще раз подчеркнул, что следственные органы в этом деле перешли все пределы допустимого. «Обстановка была крайне враждебная, я просто поверить в это не мог, это была ненормальная ситуация».
Как оказалось, эту позицию Рича разделяют довольно неожиданные источники. Бывший швейцарский министр юстиции Элизабет Копп-Икле также придерживается этой точки зрения. Весьма интеллигентная, сдержанная и серьезная женщина, она питает симпатию к Соединенным Штатам, где жила несколько лет в юности. «Пресса заранее осудила Марка Рича. Общественность была взбудоражена, а Рудольф Джулиани преследовал собственные цели, — сказала мне Элизабет Копп-Икле. — Я понимала, что у Рича нет надежды добиться справедливости в американском суде. Он не мог быть уверен в справедливом судебном разбирательстве».
«Все были взвинчены, — подтверждает Роберт Финк, многолетний юрист Рича. — Поезд набрал скорость, — он издал звук, имитирующий паровозный гудок, — и уже не мог свернуть с колеи. Атмосфера была в высшей степени накалена. Ярость, давление, угрозы. Марка обвинили во всех смертных грехах».
