Мазур постарался придать себе равнодушный вид. Он уже понял, что столкнулся с созданием взбалмошным и своенравным, капризнее некуда — и не конфузился (еще чего не хватало!), просто не мог с ходу выбрать подходящую линию поведения. Нужно было на нее настроиться, фигурально выражаясь, поймать ветер…
— Ну, не надувайся. — Кристина положила ему руку на колено. — Я, просто-напросто, очень трудный ребенок. Маму почти не помню, отец воспитанием не занимался, откровенно говоря, все прочие сюсюкали и высоких требований не предъявляли. Вот и получилось чудовище, своенравное и дерзкое… Давай я тебе еще налью, а то робкий ты какой-то, ничуть на моряка не похож — и ходишь не враскачку, и табаком жевательным не плюешь по углам, и рома не требуешь громогласно, и коленкой ко мне не прижимаешься… — и тут же сама непринужденно прижалась бедром, посмотрела внимательно: — Хорошо хоть, в краску тебя не бросает, иначе не знала бы, что и делать… Ничего, что мы так тесненько сидим? Вот и молодец…
Она была красивая, спасу нет, но Мазур всю сознательную жизнь пребывал в убеждении, что девиц такого типа допрежь всякой лирики следует вдумчиво высечь — не в смысле эротических извращений, а в самом утилитарном. Иногда помогает, но чаще всего — черта лысого…
— Ну так как? — спросила она с любопытством, подливая ему в бокал. — Шокирую я тебя?
— А хочешь?
— Не знаю, — пожала она голыми плечами. — Забавляюсь вот… В тебе, по-моему, есть нечто непорочное, а это занятно…
— Это в морском бродяге-то? — усмехнулся Мазур.
— Дик, у непорочности столько видов, подвидов, разновидностей и категорий, что перечесть нельзя… Бесчисленное множество. Со шлюхами хороводился?
— Да, в общем, было дело…
— Людей убивать приходилось?
— Ну, как тебе сказать…
— Значит, приходилось, — уверенно сказала Кристина. — И спиртное, конечно, лакал до посинения, тут и гадать нечего… И что, ты решил, будто этот кратенький список банальных пороков тебя испортил? Говорю же, у непорочности столько обличий… И чем-то таким от тебя определенно веет, поверь опытной девушке, ужасному невоспитанному созданию…
— Это плохо?
— Наоборот, это ужасно интересно. Обычно ко мне прибивает течением гораздо более примитивных и потому неинтересных индивидуумов. Вроде вот этого, — она показала подбородком на что-то усердно жевавшего угрюмого типа. — Плоский, как сковородка, убила бы… Но приходится улыбаться.
— Почему?
— Отец хочет, чтобы я за него вышла. Я, конечно, и не подумаю, но какое-то время придется терпеть и улыбаться…
