– Ваш отец не повредился рассудком? – спросил Люциан, вспоминая крайне эксцентричное поведение Рена на площади.
– О нет! – с негодованием вскричала Диана. – От перенапряжения у него развилось легкое слабоумие, но он был вполне способен позаботиться о себе.
– Он не злоупотреблял крепкими напитками?
Мисс Рен была шокирована.
– Мой отец был исключительно воздержан в еде и питье, – чопорно сказала она. – Но почему вы спрашиваете?
– Прошу прощения, – смиренно произнес Люциан, – но на Женева-сквер ходили упорные слухи, что Бервин – под этим именем был известен ваш отец – слишком много пил; и, когда я встретил его, он был… явно не в себе, – тактично закончил молодой адвокат.
– Вне всякого сомнения, неприятности вынудили его пить больше, чем можно, – негромко заметила Диана. – Тем не менее мне удивительно слышать это, поскольку состояние его здоровья оставляло желать лучшего. Иногда, признаюсь, он действительно принимал снотворное и… наркотические средства.
– Он был болен чахоткой, – сказал Люциан, заметив, что Диана не решается сказать об этом прямо.
– У него была слабая грудь, и чахотка могла развиться сама по себе, но, когда я уезжала из Англии два года тому, он еще не страдал этой болезнью. Теперь я все понимаю, – сказала Диана, заламывая руки. – За время моего короткого отсутствия, оставшись во власти жены, он окончательно отказался от заботы о своем здоровье. Алкоголь и чахотка! О боже! Как будто мало ему было этих бед, так эта женщина еще и убила его!
– Мы не знаем наверняка, виновна ли она, – мягко напомнил девушке Люциан. – Но, прошу вас, продолжайте, мисс Рен! Немного погодя, когда я узнаю все обстоятельства, мы сможем сделать какие-то выводы. Вы остановились на том, что в недобрый час отправились в Италию.
– Так оно и было, – с грустью согласилась Диана, – потому что в пансионате Доницетти, на Ланг-Арно, мы встретили Лидию Кляйн с отцом. Они совсем недавно прибыли в Италию – из Нью-Йорка, я полагаю, – но о ней уже говорили, будто она обручена с неким итальянским дворянином, испытывающим финансовые затруднения, Эрколе Ферручи.
– В таком случае можно предположить, что Кляйны были весьма богаты, – сказал Люциан, – потому что я слишком хорошо знаю этих благородных итальянских господ, чтобы предположить, будто этот самый граф Ферручи обратил бы внимание на кого-либо еще, кроме состоятельной наследницы.
– Да, предполагалось, что она очень богата, мистер Дензил. Почему-то такое мнение бытует обо всех американцах – их едва ли не поголовно полагают миллионерами; но после того, как она вышла замуж за моего отца, я узнала, что мистер Кляйн имеет весьма скромный достаток, а его дочь и вовсе не имеет такового. Именно по этой причине Лидия и отвергла графа, с которым была едва ли не обручена, и начала оказывать знаки внимания моему отцу. В пансионате сплетничали о его поместьях, и, подумав, что он обладает несметными богатствами, она решила выйти замуж за него, вместо того чтобы погубить себя в романтической связи с Ферручи.
