– Но почему, мисс Грииб?
– Потому, – ответила хозяйка, руководствовавшаяся женской логикой. – Если вы намерены заняться решением этой загадки, мистер Дензил, умоляю вас не делать этого, иначе вы можете столкнуться с чем-либо ужасным, помяните мое слово.
– Например?
– Ну, не знаю, – сказала мисс Грииб, тряхнув головой, и направилась к двери. – Не в моих правилах говорить о том, что я думаю. Я последний человек на свете, который станет вмешиваться в то, что его не касается, – такая уж я есть.
Завершив разговор на этой ноте, мисс Грииб исчезла, метнув напоследок на своего постояльца многозначительный взгляд и поджав губы.
На самом деле мисс Грииб не могла выдвинуть никаких обвинений против своего соседа из дома напротив и потому лишь намекнула на его соучастие в различного рода преступлениях, описать которые могла лишь весьма расплывчато.
Люциан, впрочем, отверг все эти предположения о криминальном прошлом постояльца дома напротив, сочтя их порождением весьма живого воображения мисс Грииб; тем не менее, даже вычленив из ее болтовни голые факты, он не мог не признать, что в мистере Бервине и его образе жизни кроется нечто странное. Этот человек был склонен жалеть себя и одновременно осуждать; намекал на то, что некие люди желают причинить ему вред; а тут еще загадочный эпизод с тенями на окне – все это пробудило в Дензиле любопытство, и он вдруг понял, что не успокоится, пока не найдет какое-либо разумное объяснение столь эксцентричным поступкам мистера Бервина.
Тем не менее он сказал себе, что не имеет никакого права совать нос в дела незнакомого человека, и честно попытался выбросить обитателя дома номер тринадцать из головы. Но это оказалась куда труднее, чем он ожидал.
Всю следующую неделю Люциан старательно гнал от себя любые мысли об этом и даже отказался обсуждать этот вопрос с мисс Грииб. Снедаемая любопытством, она навела все возможные справки в доказательство своих домыслов о поступках мистера Бервина и, за неимением возможности рассказать о них своему постояльцу, принялась судачить с соседями. Следствием этих бесконечных разговоров стало то, что взоры всех обитателей площади отныне обратились к дому номер тринадцать в ожидании некоей катастрофы, хотя никто и предположить не мог, что именно должно произойти.
Это смутное ощущение надвигающейся беды настолько овладело Люцианом и пробудило в нем столь жгучее любопытство, что он, стыдясь в душе собственной слабости, два вечера подряд прогуливался по площади в надежде встретить Бервина. Но оба раза его постигла неудача.
