Так он вошел в высокое стеклянное здание, набитое различными учреждениями, где в дверях сидел строгий мужчина, проверяющий пропуска, однако его не остановил, будто не заметил, и молодой красавец беспрепятственно прошел к лифту, двери которого сами закрывались и открывались. И поехал куда-то вверх, долго поднимался, затем так же долго опускался и снова поднимался. Затем, спустившись, хотел выйти на улицу, но раздумал и вознесся на лифте на самый последний этаж и оказался в длинном коридоре со множеством дверей.
А за каждой дверью в тесных комнатках сидело множество людей — стол к столу, протиснуться нельзя — и что-то такое делали, а может, и ничего не делали, просто так болтали по телефону, жевали бутерброды, читали книжки, писали какие-то бумаги, стучали на пишущих машинках, скучая, смотрели в окно, курили — что мог знать пришелец о земных учрежденческих делах и порядках.
Заглядывая в каждую комнату, он добрел до конца коридора, где на последней двери, плотно обитой коричневой клеенкой, была прибита табличка «Управляющий С. Г. Тихомиров», и открыл эту дверь.
Вот так 7 июля в 17 часов 30 минут, когда рабочий день уже подходил к концу, в приемную Сергея Григорьевича Тихомирова вошел посетитель и не то чтобы робко, но с некоторой почтительностью спросил у секретарши Людмилы Павловны, у себя ли ее начальник.
Людмила Павловна не удостоила его ответом, она даже не взглянула на него, раскладывая по папкам документы. Папки были разного цвета, и на каждой золотыми буквами вытиснено «на подпись» либо «к докладу», или «приказы», или «исходящие». Посетитель постоял, выжидая, не дождался ответа и снова спросил, не примет ли его Сергей Григорьевич.
Не поднимая головы и не отрываясь от своего занятия, Людмила Павловна указала рукой на табличку, привинченную к двери кабинета:
«Часы приема посетителей.
2-й вторник каждого месяца
1-я пятница каждого месяца с 10 ч. 33 мин. до 11 ч. 05 мин.
прием сотрудников ежедневно (по личным вопросам)
с 9.45 до 10
с 11.42 до 12», —
и спросила:
— Вы читать умеете?
Она произнесла это таким тоном, что посетитель должен был бы устыдиться дерзкого желания просить аудиенции в неприсутственный день и в неположенное время. Но посетитель не устыдился. Он решительно подошел к закрытой двери. Однако Людмила Павловна успела загородить собой дверь.
— Отойдите, — сказал посетитель уже иным, совсем не робким, а скорее злым, жестким голосом.
— Вы с ума сошли! — воскликнула Людмила Павловна и словно только сейчас увидела посетителя: перед нею стоял молодой человек с лицом приятным, кротким и смотрел на нее голубыми ясными глазами. Это были прекрасные глаза, цвета полевого василька, цвета летнего солнечного неба. Что-то дрогнуло в душе Людмилы Павловны, и она ощутила удар в сердце, подобный тому, какой испытала когда-то, еще школьницей, встретив на новогодней елке в Колонном зале мальчика, у которого были такие же голубые глаза и вьющиеся локоны и которого она полюбила с первого взгляда и потом любила, вспоминая, долгие годы, хотя никогда после не встречала этого мальчика. Он жил в ее душе, как живет мечта, как сон… И вот будто сон стал явью — перед нею стоял человек и смотрел на нее голубыми глазами того мальчика.
