– Это Люси, – сказал Даррен, когда я подошла.
– А, так вы у нас, значит, бумажная куколка, – хохотнул Гэвин.
– Кто-кто? – не поняла я.
Даррен прожег Гэвина взглядом.
– Вы очень красивая, – быстро поправился он. – Словно куколка.
– Спасибо, – улыбнулась я.
Здесь крылось что-то такое, чего я не знала, но мне было плевать. В тот вечер после вечеринки мне казалось, что все меня обожают. И я была счастлива. До дрожи приятно было шагать с Дарреном по ночным улицам, держать его за руку, дышать бодрящим осенним воздухом.
– Хочешь, провожу до дому? – спросил он.
– Хочу, – ответила я.
Взгляд мой задержался на его выступающих из Фрейдовой бороды губах. Попытайся он поцеловать меня три недели назад, я бы испугалась. И, возможно, перестала бы с ним встречаться. Но сейчас я сама этого хотела. Меня тянуло к нему. Это был, конечно, не ты, и стать тобой он никогда бы не смог, но он такой милый и добрый, такой забавный, такой живой и такой привлекательный. И это было поистине чудесно.
Мы подошли к двери. Даррен остановился. Я тоже. Мы стояли лицом друг к другу. Он снял фальшивую бороду, и я снова посмотрела на его губы.
– Люси, – проговорил он, – я не хочу гнать лошадей, но…
– Поцелуй меня, – произнесла я, и его брови полезли на лоб. – Ты же хочешь меня поцеловать. Так что же ты? Целуй.
Даррен наклонился ко мне, наши губы встретились, такие мягкие и теплые в ночном воздухе. Мы тесно прижались друг к другу. Я вдыхала запах одеколона, которым в тот год пшикалась половина мужчин у нас на работе.
У него был совсем другой запах, не такой, как у тебя. В уголках моих глаз навернулись слезы, и я заморгала, пытаясь прогнать их.
Поцелуй закончился, Даррен улыбнулся, глядя мне в глаза.
«Может, пригласить его к себе? – думала я. – Но правильно ли это будет?»
Вообще-то, мне не хотелось, но еще меньше хотелось, чтобы у него возникли мысли, будто он меня не интересует. Пока я ломала голову над дилеммой, он опередил меня:
– Мне надо идти… Но мы сегодня неплохо провели время, верно? Как насчет четверга, ты свободна?
– Да, – улыбнулась я.
Даррен снова наклонился и еще раз поцеловал меня:
– Я позвоню.
Он зашагал прочь, а я поднялась к себе.
Впервые со дня твоего отъезда мне очень захотелось жить.
