В ту зиму, через несколько месяцев после второго дня рождения Лиама, мы заболели всей семьей. Первой простудилась Виолетта, довольно серьезно, и уже неделю не ходила в садик. Она была вялая, не отпускала меня ни на шаг, и мое сердце разрывалось всякий раз, когда она задыхалась от кашля и в ее крохотной грудной клетке что-то клокотало. У тебя, Гейб, тоже разрывалось бы. Такая печальная, такая жалкая… Энни не отходила от нее. Даррен тоже неважно себя чувствовал, и, в довершение всего, сделка, которой он занимался, прошла не так гладко, как ожидалось, и он раздражался по каждому поводу, и с детьми, и со мной.
Дня через четыре мы с Виолеттой лежали на диване, прижавшись друг к дружке, Энни смотрела по телевизору передачу «Блистай!», а Лиам сидел на полу, играл в любимые деревянные паровозики. Даррен расхаживал по квартире с финансовым отчетом в руках, изучая его на ходу. Зайдя в гостиную в третий или в четвертый раз, он подошел ко мне:
– У Лиама из носа течет.
– Салфетки на кухонном столе, – подсказала я ему.
Он пристально посмотрел на меня:
– Я работаю. И в конце концов, кто у них мать?
– Прости, что ты сказал?
Виолетта вытерла мокрый нос о мой свитер.
– Я работаю, – повторил он.
Я изумленно уставилась на него. Порой он выдавал такое, что у меня невольно возникала мысль: «Неужели за этого человека я вышла замуж?» Нечасто, конечно, но бывало. Обычно – когда дело касалось ухода за детьми, моей роли в семье в качестве жены и матери.
Не говоря больше ни слова, я встала с дивана, взяла Виолетту на руки, сходила на кухню за салфетками и вытерла Лиаму нос.
Ночью я проснулась от плача Лиама. Мы совсем недавно сменили ему детскую кроватку с решетками на обыкновенную, но он все еще не понимал, что ночью может вставать самостоятельно. Я посмотрела на Даррена. Он тоже очнулся, правда не вполне.
– Лиам плачет, – пробормотал он, с трудом разлепляя веки.
– Слышу.
Мою голову словно набили ватой.
– Идешь к нему?
Это был не совсем вопрос.
– Угу, – промычала я, вылезая из кровати.
Подойдя к спальне Лиама, я увидела Виолетту в дверном проеме.
– Мамочка, он меня разбудил, – пожаловалась она и прошла за мной в комнату.
– Меня тоже, – отозвалась я, вынимая сына из постели. – Иди спать.
– А можно, я останусь?
Спорить сил не было.
– Ладно, – сказала я и повернулась к Лиаму. – Что случилось, деточка?
