— У него много воинов? — задал я последний вопрос по семье Дарминов.
— Не больше, чем у других, — ответил Сигар. — У самого герцога стража и гвардия, ну и дружины его графов и баронов. Если собрать всех, наберется тысяч пять. Есть еще стража в городах, но ее не выгонишь за ворота.
— И у нас столько же воинов? — удивился я. — Все–таки я чего–то не понимаю в вашей жизни. Может мне кто–нибудь объяснить, какие привилегии дает сан Повелителя?
— Каждый из герцогов обязан выделять в его казну десятую часть доходов на общие нужды, — начал перечислять Сигар. — Это в первую очередь на войско. Даже не знаю, было ли оно когда–нибудь у Повелителей.
— Это уже лучше, — сказал я. — Доходы — это я понимаю. Значит, герцоги платят деньги, и все они оседают в нашей казне. Теперь ответьте на вопрос: а они там нужны?
— Золотом забиты все хранилища, — мрачно сказал Сигар. — Ты прав в том, что в подобном накоплении нет смысла. Нам свое золото некуда тратить.
— А что еще, кроме золота?
— В годину бедствий, — продолжил он, — повелитель ведет свой народ…
— Пока бедствий нет и вроде не предвидится, — прервал я его. — Или есть что–то, чего я не знаю?
— Честь… — сказал Сигар.
— С честью все ясно, а что еще?
— Повелителю не может отказать ни одна женщина, — неуверенно сказала Лара. — По крайней мере, так было раньше…
Наверное, это была все–таки истерика. Я так ржал, что упал с кровати и ушиб колено о каменный пол.
— Ну вас! — отдышавшись, сказал я оторопевшим собеседникам. — Чуть не сдох! И нога теперь будет болеть. Надо будет распорядиться, чтобы возле кровати на полу постелили ковер.
— Ты меня неправильно понял! — возмущенно сказала принцесса. — В обычае говорится не обо всех женщинах, а только о незамужних!
— Это многое меняет, — согласился я. — Послушайте, что я вам скажу. Ваши обычаи, по крайней мере, те, о которых мне известно, — это анахронизм. В вашем языке такого слова нет, поэтому я его поясню. Ни один обычай не появляется просто так, все они являются результатом жизни народа в каких–то условиях. Прошли сотни и тысячи лет, и эти условия полностью изменились, не изменились только вы и ваши обычаи, в которых сейчас нет никакого смысла.
— Может быть, ты в чем–то и прав, — сказал Сигар, — но это наша жизнь, и она нас полностью устраивает. А ты еще слишком мало знаешь, чтобы судить.
— Скоро узнаю больше, — ответил я, — но я уже сейчас вижу, что в вашей жизни нет движения. Вы рождаетесь, вырастаете и умираете, оставляя после себя потомство, для которого ничего не меняется, или меняется так мало, что об этом можно не упоминать. Тысячу лет назад вы появились на этом материке с уже сложившимися обычаями и какой–то историей.
