— Это тебе Бухт… тьфу, прости Господи! Это тебе пан Бэлза по нашей просьбе привез из Скирова, когда последний раз на тамошнюю ярмарку ездил. Все-таки золотой у него глаз, словно на тебе сшито! — молвила Богдана.
Пан Зданек слыл в округе человеком вполне уживчивым, богобоязненным и, что особенно располагало к нему кметов, щедрым. Поэтому в том, одна тысяча шестьсот сорок первом, году Этой Эпохи он праздновал полнолетие своего старшего сына Леха с большим размахом. По такому случаю в лугах было устроено грандиозное гуляние с едой, выпивкой, высокими кострами и музыкантами. Развлекать гостей даже пригласили заграничного магика, а именно мага Дыма и Искр из архаддирского университета Мистакора.
Выступление его перед многочисленной публикой имело невероятный успех. Магик вышел к людям в длиннополом камзоле темно-серого, почти черного цвета, украшенном красно-оранжевой вышивкой, а потом начал творить огненное волшебство, наполнять ночное небо грохочущими и свистящими вспышками, плести из дыма иллюзорных танцовщиц, пускающихся в пляс, и призывать пламенных духов, которые устраивали над многоголовой толпой яростный бой друг с другом.
Румянка смотрела на представление с восторгом, и хотя она всю жизнь провела в кузне, ежедневно видя силу и красоту огня, то, что творил волшебник, казалось воплощенным чудом чистой красоты. Даже пьяное бухтение Бухтаря, перебравшего медовухи, о том, что, мол, знавал он волшебника, кой драконов с полпинка разгонял и не занимался такими вот жалкими фокусами, ничуть не портило ей удовольствия.
А потом Румяна отправилась танцевать и вскоре уже крутилась в вопящем хороводе вокруг костра. Она была молода, и весь мир казался ей прекрасным добрым местом, особенно когда небо то и дело разрывали красочные взрывы синих, зеленых, золотых и красных цветов. Девушка дышала свежестью весенней ночи и восторгом от жизни, переполнявшей ее.
— Здравствуй, Румянушка.
Золотистый всполох ярко осветил лицо Леха Зданека, которое тепло улыбалось ей.
— П-пан… — от неожиданности она стала запинаться.
Юноша присел в приглашающем жесте, и она, не думая, взяла его за руку. Музыканты играли колобенку, резвую и веселую, а танцевал Лех знатно, и улыбка его сверкала, и смех Румяне на сердце медом лился. К завершению танца они оба, успев слегка вспотеть и как следует запыхаться, поклонились друг другу, а потом юноша подступил к ней и промолвил:
— Пойдем со мной.
— К-куда?
— Пойдем, хочу поговорить с тобой без этого шума и без этой суеты.
