Иоанн не успокоился на попрании старины новгородской. Он знал, что демократия — это такая зараза, что чуть зазеваешься, и по всей Руси начнут князей выбирать на вече. И доказывай потом уличной черни, что ты самый способный и умный, трудолюбивый и честный. Нет, с Новгородской республикой надо было кончать. Оставалось только дождаться случая.
31 мая 1477 года в Новгороде «встал мятеж». Захар Овин оговорил Василия Никифорова, что тот в Москве присягнул князю против Великого Новгорода. Собралось вече, злость против Москвы вскипела выше куполов Софии Новгородской. Никифорова порубили на части. Злость не утихла. Порубили доносчика Овина. Злость упала до отметки ручного боя. Побили до полусмерти промосковских бояр. Остальных подозреваемых помиловали, взяли с них формальную присягу. Злость спала, но осталось отчаяние от безвыходности, от слабости и предательства западных покровителей. Подколенной дрожью напоминала о себе страшная далекая Москва. «С этого времени, — вздыхал Писец, — новгородцы взбесновались, как пьяные, всякий толковал свое, и к королю опять захотели». К Иоанну были миром отосланы его наместники. В напутствие новгородцы, как бы извиняясь, говорили, что уж лучше будут жить по старине. Они надеялись, что Москва махнет на них рукой…
Итак, повод был налицо. Иоанн заручился благословением матери, братьев, бояр и митрополита. Стал собирать войско. В Новгороде всполошились, послали за «опасными грамотами» для проезда в Москву своих послов. Но Иоанн выслал в Новгород «складную» грамоту о том, что прошлое крестное целование отменяется потому-то и потому-то. Видите, как просто. Не надо плевать в пол, не надо перекладывать грех на попа-самоубийцу. Просто написал казенный документ — и свободен!
30 сентября московское войско двинулось на Новгород, а 10 октября уже ночевало в Торжке. Тут в ноги князю упали новгородские бояре Клементьевы. Они ехали за опасной грамотой, да не доехали. А теперь просились в службу к Иоанну против Новгорода. Предательство — добрый знак! Новгородцы снова и снова посылали за опасными грамотами. Но «опасчиков» сажали в обоз, в Новгород коварно писали, что «опас» уже дан, не давать же другой! А куда ваши опасчики подевались, то Бог весть!
Иоанн подкрался к Новгороду на 120 верст, потом на 50, потом на 30. По новгородским волостям «ходил меч и огонь». Владыка новгородский Феофил упал в ноги князю, стал упрашивать и умаливать, клясться в верности. Князь молча отвернулся от посла, но велел позвать его обедать. Опять повезли взятки московским боярам. Опять стали соглашаться на неволю. Иоанн молчал, но полки неумолимо придвигал к проклятому городу. Были взяты ближние монастыри и Городище. Прямо на ходу продолжались переговоры с новгородскими послами. В общем, это был пустой базар для отвода глаз. 27 ноября новгородцы увидели своих послов, возвращавшихся ни с чем, а за ними переходило замерзший Волхов московское войско. Началась осада. Московские отряды посменно ходили кормиться по волостям. Новгородцы голодали. Каждые три дня владыка Феофил осмеливался снова просить у государя милости.
