Я не успел закончить фразу. Клара уже уселась верхом на свой новый подарок.
— Ты меня покатаешь, папа?
Как устоять перед этой милой мордашкой? Следующие два часа, а может, и дольше я возил Клару взад и вперед по слабо освещенной луной лужайке перед домом, пока она не превратилась в нечто похожее на поле битвы.
Наконец я в изнеможении рухнул в снег.
— Папа старый, — пропыхтел я. — Клара хочет спать. Завтра мы поедем в Вельшбоден, и я научу тебя кататься с горки. Это еще веселее. И если повезет, обойдусь без вывихов и растяжений.
— Клара не хочет спать. Папа не старый. Ну разве что немножко старый, — возразила девочка.
Аннелизе взяла ее за руку:
— Пора в постельку. С новыми санками поиграешь завтра. — Она подарила мне взгляд, говоривший, что и для Сэлинджера настал момент развернуть рождественский подарок. Подарок, запретный для несовершеннолетних и такой дорогой для меня. — Если, конечно, твой папа не развалится за ночь.
Я должен признаться.
Мне не полагалось знать. Нехорошо раскрывать подарки до Рождества, понятное дело. Тем более нехорошо кружить по дому, роясь во всех ящиках, всюду суя свой нос, будто собака, натасканная на трюфели.
Нет, так не делают.
Но в слове «любопытство» одиннадцать букв, которые мне подходят как нельзя лучше. Могу еще добавить в свое оправдание, что Аннелизе не слишком старательно выбирала тайник. Меньше чем за полчаса я его нашел. И должен сказать, надпись «Виктория Сикрет» возбудила меня в достаточной мере.
6
Так что секрет Виктории явил себя в мгновение ока. Коварная девчонка эта Виктория, честное слово.
Все большей частью меняется
1
Я начал снова задумываться о Блеттербахе ближе к 28 декабря. Перечел свои заметки, поразмыслил над тем, что обнаружил в суде Больцано.
Вечером 30-го я сделал свой ход.
2
Дверь открыла миниатюрная женщина: темные волосы, стрижка каре, большие сияющие глаза.
— Верена? — спросил я.
Она тут же перешла в наступление:
— Ты режиссер, о котором все говорят, верно? Зять Вернера.
— Сэлинджер. Сценарист, не режиссер. — Я показал бутылку блаубургундера, которую купил ради такого случая. — Могу я войти?
Ветер пробирал до костей, а Верена, похоже, только сейчас обратила на это внимание. Извинившись, она пропустила меня. Потом закрыла дверь.
— Спорим, ты ищешь Макса.
— А его нет?
— Он на собрании в Больцано. Тебе не повезло, но все равно располагайся. Выпьешь чаю?
— С удовольствием.
Я повесил куртку, шарф и шапку и проследовал за ней на кухню. Верена усадила меня за стол, над которым высилась корзина, полная всякого добра. Фрукты, банки с консервами, соленья, варенья. Абсолютно все домашнего производства.
