— Видишь, что бывает с нехорошими мальчиками? С ними бывает…
— Оставьте его в покое.
Меня спас не святой Николай. То был Krampusmeister. Стоило ему появиться, как оба «черта» дали деру, хохоча и громко завывая.
Krampusmeister протянул мне носовой платок. Сжимая в зубах трубку, он пристально вглядывался в меня.
— Спасибо, — проговорил я, пытаясь стереть с лица кровь и сажу.
Я не хотел, чтобы Аннелизе и Клара напугались, увидев меня таким. В конце концов, ведь это я настоял, чтобы мы пошли на проклятый Праздник дьявола.
— Вы Krampusmeister? — спросил я. — Вернер сказал, что вы мастерите костюмы.
— Genau. Кто-то должен соблюдать традиции. Глотните-ка этого. — Он протянул мне фляжку.
Я стоял, запрокинув голову, чтобы унять кровотечение, поэтому только махнул рукой.
— Спасибо, не надо.
— Как хотите, но это бы вам помогло. Krampusmeister угощает. Это тоже входит в мои обязанности.
— А что еще в них входит?
— Следить за парнями, чтобы они никому не причинили вреда. Если что не так, оказывать помощь.
— В виде чистого носового платка и граппы?
— Коньяка.
Кровь перестала течь, однако нос болел зверски. Хорошо бы приложить лед. За неимением такового я набрал немного снега.
— Завтра будете как новенький. Скажите-ка мне одну вещь.
— Спрашивайте.
— Собираетесь ли вы подать жалобу по поводу случившегося?
— Нет, это не имеет отношения к празднику. У нас с этим парнем до этого были трения.
— Отличное решение, — похвалил Krampusmeister, — ибо, видите ли, традиция Krampus очень важна для нас. Krampus наказывают тех, кто дурно вел себя, и изгоняют злых духов. Принимают их на себя.
— Потом приходит святой Николай и изгоняет их самих.
— Именно так, но на всякий случай после праздника, когда люди расходятся и священник снимает накладную бороду и красный костюм, юноши, воплощавшие чертей, обязательно исповедуются и получают благословение.
— С дьяволом шутки плохи.
— Вы говорите так, будто это забавляет вас.
— Привычка — вторая натура.
— Поэтому Krampus на вас и набросились. Вам нравится шутить с дьяволом. Но дьявол, даже когда смеется, всегда до крайности серьезен. У меня есть собственная теория по этому поводу, это естественно, если я столько лет раздумываю над тем, как получше облачить его для представления. Хотите послушать?
— Очень хочу.
— Думаю, это часть наказания, которое Бог для него измыслил: то, что он не может смеяться по-настоящему. Дьявол всегда серьезен.
Я отвел от носа платок, набитый снегом.
— Какой парадокс. Если я смеюсь, значит играю с дьяволом; если не смеюсь, значит я сам дьявол. И так и так я в проигрыше.
