— О чём вы?
— О тебе, мил человек, о ком же ещё? Ждали тебя. Давно ждали. Почитай двадцать веков ждали.
— Батюшка, извини за нахальство, поесть бы чего, — перебил его Солдат, вдруг ощутив сильный голод, впервые за эту ночь вспомнил о еде.
— Есть? Ты есть хочешь?, — бородач засуетился, схватил его за рукав униформы и куда-то повёл. — Не думал, что ты захочешь есть. Но у нас же здесь не столовая. Сам же выгонял всех торговцев из церкви. А так… просвирки есть. Будешь?
Открыл массивную дверь, остановился и, мгновение подумав, сказал:
— Э, нет, не туда, там алтарь. Хотя… тебе ведь и в алтарную можно. Раз уж вернулся. Тебя, знаешь, сколько ждали! А ты сразу прямиком к нам. Чудо прямо какое!
Впрочем, в алтарную не повёл, и вскоре они оказались в небольшой комнатушке. Дед усадил гостя на табурет.
— Сейчас я чай принесу.
— А можно?, — гость чувствовал себя здесь неуютно. — В церкви-то?
— Ну здесь можно. Здесь службу мы не ведём. Сиди, я сейчас приду.
Оставшись в одиночестве, Солдат осмотрелся. Комнатка небольшая, видимо, здесь служители церкви отдыхали, когда не были заняты обрядами. Ничего не говорило о том, что это церковь. Длинный стол, табуреты, голые крашенные стены, и на одной из них висел календарь.
— Он меня за Иисуса принимает, что ли?, — подумал слух. — Это только подтверждает ту версию, в которой я не псих. Если только старичок тоже не шизофреник. Как бы у него своё имя выпытать? Чтобы не понял, что я ничего не помню.
Вскоре дверь еле слышно скрипнула, стукнула, и на столе оказался пузатый электрочайник и стакан.
— Вот чай. Пей. Горячий. Полезно. Просвирки жуй. Да молитву прежде прочти… Впрочем, чего я тебя учу, ты сам кого хочешь научишь.
Молитв гость не помнил. Налил себе чаю в стакан, бесшумно пошептал, будто молитву проговорил, съел пару просвирок. Потом вздохнул:
— Я не знаю, что мне делать и куда идти.
Дьякон взял второй табурет, подсел к столу.
— Это я не знаю, мил человек. Я не предсказатель, я простой служитель церкви. А ты должен знать. Я думаю, что сейчас тебе необходимо спрятаться на время. Ты можешь пожить некоторое время здесь, а потом что-нибудь придумаем.
Солдат проглотил ещё две просвирки. Голод не проходил, а только усиливался.
— Почему вы мне помогаете? Вы меня совсем не знаете.
Батюшка похлопал его по колену и произнёс нараспев:
— Это я-то тебя не знаю? Я тебя хоть сразу и не признал, но узнал! А помогать — это моя обязанность. А уж тебе помочь в дни гонений я в первую очередь обязан. Я даже рад это сделать. Очень рад!
