«А Австралию ты не называл землей Тасмана?» — спросил Бенни.
«Нет, я стар, но уж не настолько», — сказал Брицц.
В этот момент в дверях Брицца появился Джо Поуп и спросил, готовы ли у него заголовки. Вот о чем мы говорили со стариком Бриццем в ожидании своих машин в последнем морозном феврале его существования в качестве одного из нас — о некоторых чертах характера Джо Поупа. Как мы ни старались, ущучить Брицца нам не удалось. Его машину пригнали первой. Серый «пежо», когда-то имевший классный вид, но теперь порожки у него проржавели, повсюду вмятины. Но внутри был вообще полный бардак. Всякая дрянь… дерьмо… скопившийся мусор (как еще это назвать?) заполняли заднее сиденье под самую крышу. В основном это была бумага, но мы видели и придавленную к стеклу зимнюю шляпу, чехольчик для термоса, нераскрытую упаковку колготок телесного цвета и всякое такое. Вдоль кромки двери мы разглядели разбросанные монеты и красные пластиковые дома из игры «Монополия».
«Брицц, — ухмыльнулся Бенни, — это у тебя что — доплата за дилерскую деятельность?»
«Вы что, ребята, в первый раз видите мою машину?» — с гордостью спросил Брицц.
«Так это у тебя — машина?» — спросил Ларри Новотны.
Он присел, согнув ноги в коленях, поправил шапочку с символикой «Кабс» на лысеющей голове и уставился сквозь стекло на груду мусора внутри. Переднее пассажирское сиденье было едва ли лучше заднего. Но для водителя имелась маленькая ниша перед рулевым колесом. Мы не могли не спросить себя: что за люди содержат машины в подобном состоянии? Неужели он действительно из таких?
Парковщик вылез из машины и передал ее Бриццу, но Брицц никогда не платил чаевых. Еще одна его заморочка: он обычно никуда не выходил в обед, а ел сэндвичи с колбасой. А если и отправлялся с нами поесть, приходилось доплачивать за него чаевые, чтобы не обижать официантку, отчего мы его тут же начинали ненавидеть.
«Зато у меня есть чаевые для тебя, — ответил Брицц, когда кто-то спросил его, что он так жмется. — Никогда не бери деревянных пятицентовиков».
Мы это сто раз от него слышали: «Никогда не бери деревянных пятицентовиков», и у нас в конце концов просто руки стали чесаться от желания взять и огреть его дубинкой по голове. Если не считать той неожиданности с машиной и его получасового разговора с парнем из персонала в день, когда его выперли, старина Брицц был невыносимо скучен в своей предсказуемости. Он приходил на службу, вычитывал корректуру в очках, какие выпускались полвека назад, и в 10.15 выходил на первый перекур. Господи Иисусе, мы до сих пор мысленным взором видели, как он стоит на январском морозе в одной только шерстяной безрукавке, физиономия как у гончей, и затягивается тоненькой сигаретой. Он возвращался, воняя, как пепельница с пятьюдесятью окурками. В четверть первого Брицц доставал сэндвичи с колбасой, а с ними термос черного кофе, который он готовил дома, потому как, по его словам, то, что готовили у нас, было на его вкус слишком уж изысканно.
