«Я не оденусь, пока ты не отвезешь меня домой».
«Карл, мне через десять минут нужно быть в операционной! — закричала она. — Я не могу отвезти тебя домой!»
«Не заставляй меня выходить. Пожалуйста, не заставляй меня выходить, Мэрилин».
— Да, Джим, еще одно…
Мы подняли головы и увидели Джо Поупа — его голова снова появились над перегородкой в боксе Джима Джеккерса. Бенни замолчал, Джим повернулся, Амбер Людвиг испуганно вздрогнула, а Марсия Двайер воспользовалась этой возможностью, чтобы взять свою бутылочку с диетической колой и выйти. Те немногие из нас, кто остался в боксе, слушали, как Джо сообщает Джиму, что только что был у Линн Мейсон. Они обсуждали макеты, ожидаемые сегодня позднее, и у них родились кое-какие соображения — внести изменения в одно, в другое… И когда мы услышали это, то стали один за другим подниматься и выходить, так как знали, что стоит за всеми изменениями Джо Поупа — больше работы. Последние из нас, уходя, услышали, как Джо говорит:
— Извините, Джим, что перебиваю… может, я не вовремя?
А Джим ответил:
— Да нет, Джо, что вы, как раз вовремя. Заходите, садитесь.
Позднее в этот день по офису, как пожар, пронеслось: Джо Поуп получил второе повышение.
Джо стал нашим новым Роджером Хайноутом. У него было необычное чувство моды, которое не вполне совпадало с сезонными колебаниями, и мы задавались вопросом: откуда оно у него? Какие журналы он читал? На следующий год мы, все как один, носили одежду из жесткой джинсовой ткани, но к тому времени это уже практически не имело значения. Целый год Джо выглядел идиотом.
«Ну, каков видик, — спросили мы у Женевьевы, — у Джо Поупа?»
Нет, ему серьезно не хватало одного дюйма. Он превратил нашу жизнь в настоящий ад. И он всегда был ужасно неловок. Ну, как это объяснить? Он вызывал чувство неловкости, ничуть не похожее на то, что вызывал Джим Джеккерс. В коридоре Джим приветствовал всех, говоря: «Что слышно, чмо?» Как-то раз, проходя мимо Линн Мейсон, он набрался наглости задать этот вопрос ей. Такое поведение свойственно людям, неуверенным в себе. Как-то раз мы все пошли на вечеринку, и Джим принес с собой собственную коробку с вином. А еще он открыто говорил о своем желудке, называя его «мистер Ж.».
«Прошу прощения, — говорил он, отправляясь в туалет, — но мистер Ж. настаивает».
Джим заставлял нас морщиться от неловкости, но морщились мы на его счет. Неловкость Джо Поупа была совершенно иного свойства, и определить ее было делом весьма нелегким. Наш доморощенный стихоплет Ханк Ниари сформулировал: «Он был неловок не только в себе, но и вызывал неловкость в тебе и во мне». И, как и всегда, мы никак не могли взять в толк, что он имеет в виду. Разве что он хотел сказать: это
