Однако со времен знаменитой лекции Пастера в Сорбонне изменилась не только технология. На похоронах Френсиса Крика в 2004 г. его сын Майкл сказал, что отец хотел, чтобы его запомнили как человека, окончательно уничтожившего теорию витализма – идею о том, что между живой и неживой материей существует непреодолимый барьер. Чтобы Microsoft Word не узнавал само слово «витализм». Один – ноль в пользу Френсиса.
Сильно изменилась расстановка сил между наукой и религией. Ничто не подтверждает это изменение так явственно, как приглашение Сиднея Фокса в Ватикан в 1964 г. в качестве советника папы Павла VI по вопросам эволюции и современных представлений о происхождении жизни. Предшественник Павла VI Пий XII ранее объявил, что эволюция не противоречит учению церкви, отметив медленный, но верный поворот к учению святого Августина, который почти два тысячелетия назад заметил, что никому не нужна церковь, не понимающая устройства природы. Казалось неизбежным, что церковь вскоре примет научное объяснение происхождения жизни. В 1996 г. папа Иоанн Павел II назвал эволюцию «больше чем гипотезой». Всего через 20 лет после этого папа Франциск предостерег от представления о Боге как о «кудеснике с волшебной палочкой, способном совершать любые чудеса».
В каком-то смысле мы замкнули круг. Во всем развитом мире, за исключением США (что весьма показательно), религия в значительной степени возложила ответственность за объяснение функций физического мира на науку. Прошли те дни, когда Реди и ван Гельмонт вынуждены были действовать с оглядкой на религиозную власть, а люди типа Роберта Чамберса публиковаться анонимно. И даже в Америке, где сторонники буквального прочтения Библии все еще составляют влиятельное меньшинство, ученые свободно движутся по пути к знанию, вне зависимости от того, куда этот путь может их завести.
Сегодня множество ведущих лабораторий мира занимаются изучением проблемы происхождения жизни, тратя на эти исследования десятки миллионов долларов в год. Каждый год появляются новые результаты, вызывающие невероятное возбуждение: возможно, мы наконец подобрались к решению самой большой загадки биологии! Появление каждой новой идеи сопровождается бурной реакцией прессы, часто преувеличенной. Даже концепция панспермии была представлена в качестве новой и захватывающей идеи. Людям хочется верить, что наука уже готова раскрыть главную тайну биологии. Однако на самом деле довольно сложно сказать, как близко мы подобрались к пониманию этого досадно сложного вопроса.
