Крик сотен глоток был ему ответом. Воевода вскочил на подведенного ему коня и принялся набирать себе отряд для атаки.
Афанасий Нездила осадил лохматого степного коня и тревожно прислушался. Показалось ему, что со стороны Рязани ветер донес боевой клич, грозный и безжалостный. А может, это просто сосны скрипят от ветра на берегах Оки? Неспокойно толмачу. Неудобно сидит новый халат из дорогого шелка, давит палец золотой перстень с яхонтом – подарок хана. Он нетерпеливо огляделся по сторонам. Сотня, которой теперь командовал Нездила, легкие всадники-кипчаки родом из половецких степей, не интересовалась ничем, кроме грабежа. Вот и сейчас они рассеялись по развалинам деревни в поисках прикопанных кладов и забытых в спешке ценных вещей. Среди обгорелых срубов слышались возня, азартные возгласы и брань. Бывший толмач в досаде плюнул на снег. А ведь Субудай в награду за предательство обещал дать ему под командование десять тысяч всадников! И что он получил? Сотню трусливых псов, которые и слушать не хотят его приказы!
Невдалеке раздались радостные возгласы, степняки взломали чудом уцелевший амбар и обнаружили в нем, кроме прочего, большую корчагу хмельного меда и теперь черпали плошками сладкий напиток, пачкая руки и жидкие бороды. Непривычные к хмелю кочевники разбрелись по деревне, хохоча и бранясь. Старые воины пытались урезонить молодых, напоминая, что пророк запретил им пить вино, но их уже никто не слушал. Нездила глядел на всю эту кутерьму, скрипя зубами от гнева, пока терпение его, наконец, не лопнуло:
– Эй вы! Довольно! Нам нужно спешить, войско Бату-хана ушло уже далеко!
Крикнул он по-кипчакски. Один из половцев, увлеченно обшаривавший замерзший труп крестьянина, прервал свое занятие и недовольно обернулся на нового командира:
– Э! Урус, охолони! Кипчак там-сям ищет, урус зарывал клад богатый, серебро, золото. Кипчак знает. Когда находи клад – тогда Бату-хан догоняй.
– Ах вы собаки! Вам бы только брюхо свое ненасытное набивать! – Нездила в гневе наотмашь стеганул степняка нагайкой.
– Я ваш сотник! Я приказываю – живо садитесь на коней и выступаем!
Половцы, недовольно ворча, обступили Афанасия, но приказ выполнять не торопились. Один из десятников, строгий старик в зеленой чалме, погрозил ему скрюченным пальцем:
– Лучше молчи, кяфир, ты нам человек чужой, с кочевой жизнью незнакомый. Вдруг с коня упадешь, шею сломаешь? Всякое бывает, лучше молчи.
Нездила, онемев от такой наглости, схватился было за рукоятку сабли, но передумал:
