Перед тем как сесть на лошадь, Федор оглянулся – Хоставрул со своими воинами был уже совсем близко. Лучники натянули тетивы, и в воздухе зажужжали стрелы.
Княжич успел сесть в седло, когда почувствовал, что спину пронзила нестерпимая боль. Он удивленно моргнул, ощутил вкус крови во рту, и тут же вторая раскаленная молния вонзилась прямо под лопатку.
– Держись! – откуда-то издалека послышался хриплый крик. Каркун с перекошенным от волнения лицом протягивал Федору руку, чтобы тот не упал с коня на землю.
– Богатырь раз бьет – пятерых мнет! – усмехнулся сын рязанского князя, не к месту вспомнив слова, которые говорил Коловрату. Из уголка его рта потекла теплая струйка крови, а через миг твердая как камень земля больно ударила в плечо.
С трудом поднявшись, Федор вытащил меч, сильно ударил по крупу коня, на котором сидел Каркун – скачи! – и повернулся навстречу мунгалам. Рядом свистели стрелы, кричали и падали на землю русичи. Федору казалось, что земля содрогается в ужасе от творящегося кругом смертоубийства.
За спиной раздался голос Ратмира:
– К лесу давай! Там нас не ждут! Кругом обойдем.
…Слава Богу, не все полегли. Уходят. Давайте, родные, скачите. Я прикрою.
На ватных ногах княжич пошел вперед. Но дойти до лучников Хоставрула ему не дали. Мунгалы наваливались на него со всех сторон. Федор рубил и колол, не останавливаясь, не давая себе и врагам передышки. Меч свистел в его руках не хуже вражеских стрел, рассекая воздух, мясо и кости. Но на месте каждого мертвого татарина вставало еще двое. И силы у раненого княжича стали иссякать. Боль все сильнее сковывала тело, страшный холод и усталость не давали поднять руку. Наконец один из узкоглазых воинов выбил у него меч и уже замахнулся, чтобы нанести последний удар, как из-за его спины раздался резкий окрик.
Перед глазами Федора все плыло, превращаясь в цветной водоворот. Ноздри разъедал удушающий запах крови и железа. Звуки слышались глухо, будто издалека… Зашатавшись, княжич упал, и сознание стало затухать, отпуская его грешную душу на покой. Однако спокойно испустить дух ему не позволили.
С двух сторон Федора подхватили под руки, резко тряхнув, поставили на колени. Чья-то пятерня вцепилась ему в волосы и заставила поднять голову. Княжич увидел Батыя, гордо восседающего на черном жеребце, которого он отобрал из коней, присланных Юрием. У ног своего повелителя стоял Хоставрул – изумрудная серьга в его ухе поблескивала, будто радуясь унижению уруса.
