Дети отшатнулись от Торговца, снова начав кричать. Одна девочка зашипела, оскалив острые клыки.
— Останься, — несколько детей произносят снова. На этот раз они хватают меня за руки, и затем…
Из меня вышибает весь воздух, и я начинаю падать. Всё ниже и ниже, во тьму, мимо бесконечных рядов клеток с женщинами, некоторые из которых долбят по прутьям, а некоторые неподвижно лежат на полу. Пока я падаю, этаж за этажом сливается. И затем мир переворачивается, теперь я падаю не вниз, а вверх. И я уже не падаю, а лечу. Я приземляюсь у подножья трона, раскрыв крылья во весь размах. Окружение меняется на лесной пейзаж. Я лечу между деревьев, которые, кажется, воют. И вылетая из леса, я врезаюсь в свою старую кухню, залитую кровью. Мой отчим медленно поднимается с пола, его тело оживает.
О, Боже, нет.
Он нависает надо мной, а глаза полыхают злостью. Из его головы вырастают рога. Они закручиваются и удлиняются с каждой секундой. Он смотрит на меня, и, вдруг, его лицо меняется. Теперь передо мной уже не отчим, а незнакомец с каштановыми волосами, смуглой кожей и карими, обезумевшими глазами. Мужчина, покрытый кровью отчима. И на моих глазах, он слизывает с пальцев кровь.
— Ну, надо же, — говорит он, — какая симпатичная, милая птичка.
Он и комната исчезают, а тьма поглощает меня целиком.
Февраль, семь лет назад
Мой будильник разрывается, как и тринадцать минут подряд. Но у меня нет сил, вытащить руки из-под одеяла и выключить его. Сегодня, как я люблю называть, день Аве-Марии. Потому что только чудо может вытащить меня из постели.
Большинство дней, я в порядке и могу притворяться, что я как все. Но бывают моменты, в которые прошлое меня настигает, и лишает сил. Сегодня один из таких дней. Я слишком подавлена, чтобы встать с кровати. Меня одолевают плохие воспоминания: звук поворачивающейся дверной ручки, насыщенный аромат одеколона отчима и бассейн крови, когда я, наконец, убила его…
Одна из моих соседок по этажу стучит в дверь и кричит:
— Калли, выключи этот долбаный будильник, пока он всю школу на ноги не поднял. — После чего уходит.
Каким-то чудом я отключаю будильник и зарываюсь лицом в подушку.
И пяти минут не проходит, как я слышу щелчок дверного замка. Я приподнялась на локти, дверь открывается и на пороге возникает Торговец. Если кто-то выйдет в коридор, то не обратит на него никакого внимания.
— Вставай, — рычит он.
До меня с трудом доходит, что Торговец в моей комнате в такой час. Технически, за окном ещё ночь — время, когда он правит. Но утренний визит? Он нанёс его впервые.
