Я дома.
В одежде я окунаюсь с головой. Затем выныриваю и снова погружаюсь. Здесь в пучине океана существует тихий покой. С каждой секундой я чувствую, что страхи и неуверенность смывает вода. Есть только я, ночь и океан. В следующий раз, когда я появляюсь на поверхности, бросаю взгляд на пляж. Дес смотрит на меня с берега, несколько прядей белокурых волос бьют его по щекам. Выражение на его лице так знакомо, словно смотрю на себя. Выражение аутсайдера.
Подплыв к берегу, я заставляю себя выйти из океана. Дес шагает вперед, видимо, думая, что я готова вернуться. Вместо этого я хватаю его за руку, потянув в ледяные волны. Дес выглядит околдованным и не сопротивляется. И это самое странное. Сирены убивали мужчин в океане.
— Калли, что ты делаешь? — наконец, говорит он, когда мы заходим в воду по пояс.
Разве не очевидно?
— Заставляю тебя, присоединится ко мне.
Мы заходим глубже, пока лишь пальцами едва касаемся морского дна. Дес окунает голову под воду и заглаживает волосы назад. Мы плывём по течению, не произнося при этом ни слова. Я дрейфую на спине и смотрю на тусклые звезды. Мир Деса над нами, а мой под. Есть что-то умиротворенное в этом.
— Знаешь, — говорю я, — я скучала по тебе. Каждый день. — И эта боль мучила меня на протяжении семи лет. Она должна была притупиться, но этого так и не произошло.
Долгое время Дес просто молчит.
— Я тоже скучал, — признается он.
Лишь намного позже вечером, продрогшие до костей, мы возвращаемся обратно. Торговец показывает мою комнату, и когда я вижу, что меня ждет гигантская кровать с балдахином, я падаю ничком на неё, портя покрывала песком и водой.
— Ты постоянно опровергаешь теорию, что сирены грациозные существа, — говорит Дес позади меня.
Я зарываюсь в простыни.
— У меня нет одежды.
— Я за свободу тела от одежды, — говорит он.
— Дес. — Мой голос заглушают простыни.
Рассмеявшись, он кладет рядом со мной огромную, выцветшую футболку с принтом группы «Kiss» и пару боксеров.
— Это лучшее, что я могу тебе сейчас предложить.
Я смотрю на одежду.
Дес кладет руку мне на спину — каждая клеточка отозвалась на это прикосновение — и наклоняется ближе к моему уху.
— Прими по-быстрому душ, и я уложу тебя в кровать. — Слова он перемежает с покусываниями уха. Я раздраженно смотрю на него, но всё это бесполезно учитывая, что моя кожа светится так же, как и раньше, когда я была подростком и когда мои гормоны бунтовали.
— Только если ты заберешь бусину.
— Калли, Калли, Калли, — цокает он, — Я думал, что мы не платим за компанию друг друга.
