— Думаю, пора возвращаться, — сказал он после часовой прогулки. Мы подъехали к железной дороге и, услышав шум поезда, остановились, чтобы пропустить его. Но вместо того, чтобы пройти мимо, поезд засвистел и остановился.
— Все в порядке, босс, — сказал агент и, выпрыгнув из машины, открыл мне дверцу.
— В чем дело? — спросила я Энрико.
— Дорогая Дора, мы едем в Нью-Йорк этим поездом и вернемся 15 после моего концерта.
— А Глория и Нэнни?
— Они тоже. Садись в вагон, и ты все поймешь.
В вагоне я увидела Марио и Энрикетту с нашим багажом. Энрико с агентом приготовили все, не сказав никому ни слова. Даже слуги не знали, куда мы отправляемся. Когда поезд тронулся, Энрико сказал:
— Ты напрасно так нервничала, моя Дора, но это неплохо. Твое волнение помогло мне скрыть мой план. Никогда не бойся плохих писем. Я все сделаю для тебя и Путины.
Я думала, что ничто не может испугать Энрико после событий последних двух месяцев (бомбы, грабежа и угрозы смерти), но ошибалась. После концерта, когда мы вошли в комнату Глории и увидели, что она провалилась вниз головой между двумя кроватями, он чуть не лишился рассудка.
— Боже мой! Она задохнулась!! — закричал он, вытаскивая се, — скорее доктора!! Она не может произнести ни звука.
Он был в панике. Вдруг Глория улыбнулась и открыла глаза.
— Слава Богу!! Она жива!! — вскричал он.
Нэнни поспешила уложить девочку в постель, приговаривая:
— Зачем ты испугала своего папу? Идите спать, мистер Карузо. Вы выглядите совсем измученным.
Возвращаясь в Истхэмптон, мы предвкушали несколько недель отдыха. Это было первое лето, которое Энрико проводил в Америке. Прежде у него почти не случалось свободных дней. К нам часто приходили на обед друзья. В середине августа члены
фешенебельной Саутхэмитонской летней колонии организовали ежегодный благотворительный базар в пользу местной больницы и пригласили Энрико в качестве наиболее почетного гостя и главной притягательной силы. Ему предложили рисовать карикатуры в специальной палатке на всех, заходящих в нее, за плату в десять долларов. Он с удовольствием согласился и сказал, что любит такой отдых. Организаторы встретили нас у входа.
— Ваша палатка великолепна, мистер Карузо, — сказала миссис К., сопровождающая нас, — вам она понравится.
Она указала на самую большую палатку, украшенную красными, зелеными и белыми лентами. Над ней реяли два итальянских флага. Палатка была отделана бахромой из спагетти. Энрико замер.
