— Спасибо, я постараюсь не тратить денег зря, — как ответила отцу, когда он как-то дал мне доллар.
— Ты не должна так поступать, — сказал Энрико, — это тебе на развлечения.
Изумленная, я пошла к себе в комнату. Внезапно я увидели струйку воды, вытекавшую из-под дверей моей ванной.
— Боже мой, ванна, — мелькнуло у меня голове.
Комната превратилась в озеро, а ванная — в Ниагару. Я поспешила закрыть воду и с ужасом смотрела на то, что натворила. Ничего не оставалось делать: следовало сказать Энрико, что по своей глупости я не только испортила ковер, но и залила нижние комнаты, — и все это после того, как он сделал мне такой подарок. Конечно, он возьмет его назад, ужасно рассердится и долго не будет разговаривать со мной. В этот момент Энрико открыл дверь. Он остановился на мгновение, увидев мое горе, затем подошел и поцеловал меня:
— Ничего, Дора. Ковер мы заменим, и все будет хорошо. Только никогда больше не смотри на меня со страхом.
Через неделю начинались концерты Энрико на открытой эстраде в Центральном парке. До парка нас сопровождал эскорт полиции на мотоциклах. Когда я села на место, мэр преподнес мне букет превосходных американских роз, перевязанных красной, белой и голубой лентами. Я подумала: «Как был бы зол отец, если бы видел меня».
В тот же момент голос Энрико и все окружающее показались мне сном. Я снова услышала звук отцовского ключа, открывающего дверь.
После концерта, во время ужина, Энрико спросил меня:
— Дора, что у тебя с руками?
Мои руки были покрыты царапинами.
— Это розы. Я вспомнила отца.
— Ты скоро забудешь все и не будешь никого бояться, — сказал Энрико.
В течение пяти дней мы стояли на Азорских островах, загружаясь углем. В клубах черной пыли на борт парохода карабкались люди, неся за спинами корзины с углем.
— Сойдем на берег, — сказал Энрико, — я найду машину.
Машина оказалась очень старым «Фордом», с облезшей краской, открытым и без рессор. Первым делом мы поехали на почту, где Энрико купил португальские марки для своей коллекции.
Я изумилась, когда услышала, что он бегло разговаривает по-португальски, и спросила, откуда он знает этот язык.
— Я часто пел в Бразилии.
— Но ты ведь не знаешь русского языка, хотя и пел в Петербурге?
— В Бразилии я бывал очень часто.
Каждый день я открывала в нем что-нибудь новое. Проучась в свое время в школе только один год, он говорил на семи языках.
Наконец мы снова поплыли. В один из прекрасных, спокойных дней я лежала в шезлонге, наблюдая за Марио. Он принес на палубу стол, затем стул. Проверил, все ли прочно стоит, и разложил на столе бумагу, линейку, чернила и ручки.
