«Ну что они там?» Сафронов неохотно вылез из палатки. Полежать бы, присесть бы. Но он чувствовал: присядет — не встанет, приляжет — тотчас уснет.
У подошедшей машины Трофимов переругивался с неизвестным фельдшером, младшим лейтенантом. Рядом с Трофимовым стоял, весь обмякший, Лепик.
— Не нашего соединения, — завидев Сафронова, начал докладывать Трофимов. — Я объясняю, они…
— А где Цупа? — спросил Сафронов, потому что последнее время его не беспокоили по поводу отбора «своих» и «чужих». Этим прекрасно занимался задержанный им сержант Цупа.
Трофимов пожал плечами. А Лепик ответил:
— Стал быть, убег. В свою часть, стал быть.
«Убег, — устало про себя повторил Сафронов. — Тебя бы вот убечь надо».
— Не принимаем. — Он повернулся к младшему лейтенанту и вдруг, неожиданно даже для себя, перешел на фальцет: — Выполняйте приказание!
Младший лейтенант козырнул и, бурча себе под нос, полез в кабину.
— Постойте, — остановил Сафронов, устыдясь своей внезапной вспышки. — А лежачие есть?
— Со жгутом один.
— Вот его снимайте, а с остальными в свой медсанбат или в госпиталь.
Он медленно повернулся и пошел от машины. И тут увидел у входа в палатку Любу, ее удивленные глаза.
«Это реакция на мой крик. Действительно… нервы». Сафронов хотел сказать что-нибудь извиняющее, шутливое, но заметил, что у сестры идет кровь носом. Она стекает по губам, по подбородку прямо на халат, а Люба не замечает этого.
— Ну-ка, ну-ка, — сказал Сафронов. — Полежите лицом вверх.
Люба поморщилась, словно хотела улыбнуться и не смогла, достала марлевую салфетку, утерла лицо.
— Бывает.
— Нет, нет, полежите.
— Пустяк. Затампонирую ватой, и все.
И она скрылась в палатке.
«Они все устали. Все валятся с ног. Надо что-то придумать».
Сафронов углублялся в лес, думая свою думу, и чуть было не наткнулся на чьи-то ноги, торчащие из кустов.
— У-у, черт!
Перед ним вырос его санитар — Супрун. От неожиданности оба стояли и смотрели друг на друга молча.
«А ведь поначалу так старался, столько энергии было», — подумал Сафронов и не в укор санитару, а просто потому, что нужно было что-то сказать, произнес:
— А как же они там? — Он кивнул, будто за плечом была передовая, хотя передовая находилась совсем в другом направлении.
— Да уж лучше в бой, — вяло ответил санитар и, не дожидаясь указаний капитана, козырнул и направился к Галкину, сопровождавшему двух прихрамывающих раненых в перевязочную.
Теперь перед Сафроновым стояла одна задача — выдержать. Самому не свалиться и подчиненным не дать упасть. Если хоть кто-то выйдет из строя, раненые окажутся беспомощными, их некому будет ни принимать, ни поить, ни кормить, ни вовремя доставлять хирургам. Вся сложность состояла в том, что сейчас все были нужны и он не мог ни сам отдохнуть, ни дать час отдыха хотя бы одному из своих подчиненных.
