— Понятно, что коллектива еще нет, что не сработались, что не все lege artis, но хотелось бы большей организации, чтоб не гудели над ухом, как мухи, и не мельтешили бы перед глазами. А то у нас животы, ампутанты, у нас, понимаете, копчик мокрый, а нам чуть ли не силой суют шокового.
— Значит, у вас претензии? — вставил корпусной, воспользовавшись короткой паузой, как щелкой в двери, через которую можно просунуть бумажку.
— Я говорю, не lege artis, — еще более раздражаясь, ответил ведущий.
Сафронов понял: камень брошен в его огород.
Резанули слух слова: «живот», «ампутант», «шоковый» — не люди, а хирургические понятия — и это стандартное lege artis, но анализировать не было времени. Он стал ждать, что будет дальше.
— Я приехал чуть позже, — продолжал ведущий. — Так сложилась обстановка. Но могли бы и подождать, посоветоваться относительно назначений, а то расставили людей без меня… В других местах со мною советовались…
— Это нетрудно поправить, — поспешил заверить корпусной, как будто не он, а ведущий командовал медицинской службой и вот подчиненный сделал промашку.
Заверение корпусного прозвучало неожиданно даже для ведущего хирурга. Наступила непредвиденная пауза.
— Разрешите? — встал Сафронов.
Корпусной, видимо не рассчитывавший на такую просьбу, от растерянности кивнул.
— Я поддерживаю ведущего хирурга, — сказал Сафронов. — У меня нет опыта, но мне кажется, действительно не совсем четко, не по всем правилам идет работа. Быть может, это не все видели. Но на сортировке этого нельзя не заметить. Люди залеживаются, отяжелевают, смотрят на нас, как на мучителей. А что мы в сортировке можем сделать? Вот товарищ майор, — он повернулся к ведущему хирургу, — недоволен был моим появлением в операционной, а что делать? Они же во мне видят виновника и на моих глазах отяжелевают.
— И даже умирают, — резко прервал ведущий и поднялся. — И вами, капитан, я особенно недоволен. Если у вас нет опыта, то его нужно приобретать, но без лишней нервозности.
— Конечно, конечно, — тотчас поддержал корпусной.
— Но капитан Сафронов был молодцом, — вступился Чернышев.
— У меня, как у командира, к нему нет претензий, — поддержал Чернышева Лыков-старший. — Так что действительно без излишней нервозности.
Лицо ведущего побагровело. Даже при неровном и слабом свете было видно, как оно налилось кровью, отчего белесые глаза еще более проявились.
— Ну что ж, — произнес он отчетливо, — обычно со мною считались, как с ведущим специалистом. Если вы находите меня недостаточно авторитетным, ставьте вопрос о несоответствии. Хорошо, что это так быстро выяснилось.
