— Несчастье у гвардии ефрейтора Фортунатова. Он, как вы слышали, вышел на палубу, а палубы не оказалось.
Строй грохнул. И Фортунатов разулыбался, все еще надеясь на благополучный исход.
Сафронов выждал, а затем подал команду «Смирно».
— Несмотря на мои предупреждения, Фортунатов все-таки напился.
— Его не было на построении, — донесся чей-то голос.
— Отставить разговоры в строю!.. Еще хуже. Значит, и на построение не явился… Вы какой части?
— Отдельный самоходный полк, — виновато отозвался Фортунатов.
— Где сейчас ваши товарищи? Чем они занимаются?
Фортунатов молчал. И строй молчал. Сафронов понял, что достиг своего, — подействовало.
— Гвардии ефрейтор Фортунатов, объявляю вам выговор перед строем. Будете отправлены в тыл при первой возможности… Предупреждаю, товарищи: или мы наведем дисциплину, или не будем существовать как подразделение. Анархизма и беспорядка командование не потерпит. А поскольку мне доверено от имени командования заниматься вами, я не потерплю… — Он повел глазами по строю. — После завтрака приступить к уборке. Р-разойдись!
Сразу же после завтрака началась всеобщая работа. Взводы занялись уборкой. Сафронов осматривал раненых. Первым, к его удивлению, вошел ефрейтор Фортунатов.
— Разве вы в первом взводе?
— Я попросился.
Вид у него был задиристый, и он не был первым, но Сафронов не решился отправить его в свой взвод, и, в свою очередь, не хотелось начинать работу с конфликта.
У Фортунатова оказалось два пулевых ранения. Но не это поразило Сафронова. На его теле он обнаружил еще два глубоких рубца.
— Давно воюете?
— С сорок первого.
— Сколько же вам лет?
— Двадцать.
Ответы обезоруживали Сафронова. «Но все равно, — сказал он себе. — Порядок должен быть, иначе нас всех разгонят. И мне, как инициатору, всыплют по первое число… Даже не в этом дело. Соединение лишится обстрелянных бойцов, в которых оно конечно же нуждается».
После осмотра Фортунатов оделся, но не уходил из комнаты.
— Что вы хотите?
— Простите меня и… оставьте.
— Не могу. Вы нарушили дисциплину.
— Последний раз. Даю слово.
— Я уже объявил перед строем.
Фортунатов заскрипел зубами и бросился к двери, словно хотел высадить ее напрочь.
Что-то дрогнуло в сердце Сафронова, но он не показал этого, сделал над собой усилие, деловито попросил:
— Командир первого взвода, регулируйте поступление.
Раненые пошли без задержки. Среди них оказалось десятка два таких, которые нуждались в длительном лечении. Но все они упрашивали Сафронова не отправлять их в госпиталь. Его доводы не помогали. Наконец он нашел подходящую формулировку:
