Одрина в задумчивости потеребила отвороты его сюртука. После чего, опустив его себе на колени, проговорила:
– Джилс, мы что, будем спорить о том, кто из нас имеет наименьшую ценность?
– Не меньшую, а… иную. Каждый – в своей социальной группе. – Чуть повернувшись, он взял со столика, на котором стоял телескоп, лист бумаги и карандаш. Что позволило им обоим сделать небольшую паузу. – Так вот, если я правильно понял твои намеки… А если неправильно, то сразу же извиняюсь… В общем, ты предлагаешь себя мне, верно?
Немного помолчав, Одрина кивнула:
– Да, предлагаю.
– То есть всю себя, всю свою сущность?.. Или же только какую-то свою часть, которую ты считаешь ничего не стоящей – лишь потому, что кто-то тебе так сказал?
– Наибольшую ценность имела моя добродетель, по крайней мере… так мне внушали, – проговорила Одрина. – Без нее я стою немного.
Джилс в досаде поморщился.
– Значит, ты предлагаешь мне то, на что тебе уже наплевать? Или то, чего у тебя уже вообще нет?.. Видишь ли, я в некоторой растерянности. – Карандаш заскользил по бумаге, оставляя на ней черный графитный след. – Ты хочешь меня использовать? Или наоборот – чтобы я использовал тебя?
Джилс полагал, что девушку обидят его слова, и он даже хотел, чтобы она обиделась. Но она, глядя на него своими бездонными глазами, тихо проговорила:
– А какая тебе разница, как я отвечу?
Ее голос был тихим и печальным – как падение сухой листвы, и голос этот словно оцарапал его душу. Досада исчезла, и сейчас ему хотелось лишь одного – чтобы Одрина вообще не произносила этих слов и не испытывала тех чувств, которые за ними стояли. Однако обратного хода не было – слова были произнесены, и боль, в них прозвучавшая, казалось, не уйдет никогда.
– Для меня разница есть. – Джилс тяжело вздохнул и снова улегся на шаль, стараясь не слишком напрягать запястья. – Если мы предпочли остановиться, то это чего-то да стоит. Это означает, что мы проявили сознательность и не стали… использовать друг друга. Потому что мы оба заслуживаем большего. Заслуживаем чего-то более значительного…
Джилс снова вздохнул. Все эти его рассуждения звучали не слишком убедительно даже для него самого. Потому что еще никогда самые обычные, казалось бы, поцелуи не давали ему ощущения такой значимости. И тем не менее Джилс не мог отказаться от своих доводов – ведь в его распоряжении оставалось не так уж много времени…
– Ты действительно так думаешь? – тихо спросила Одрина.
– Да. Но дело даже не в этом. Видишь ли, ты живешь среди людей, для которых самое главное – их положение в обществе и репутация. Поэтому тебе необходимо подчиняться правилам, бытующим в вашей среде. – Джилс криво усмехнулся. – Тебе, Одрина, нужно чуть ли не наизусть знать всю Книгу Пэров. Потому что ты – дочь графа. Каждый из нас живет в своем мире, понимаешь? Мы с тобой совершенно разные.
