– Я еще не покончила с ужином. – Леди Ирвинг подцепила вилкой кусок уже холодного «пастушеского» пирога и слегка поморщилась, когда тот коснулся ее губ.
– Миссис Балтазар, вы знаете, как открыть эту шкатулку? – обратилась Одрина к Китти.
– Нет… И никогда не пыталась. Моя мать говорила, что в ней ничего нет. Однако пахнет она чудесно, не правда ли?
Джилс склонился над шкатулкой в отцовских руках и втянул ноздрями воздух.
– Сандаловое дерево… Одрина, хотите понюхать? – Он забрал у отца шкатулку и протянул девушке.
Когда Одрина поднесла шкатулку к лицу, у нее от древесного аромата защипало в носу, а на глазах проступили слезы.
– Так вы купите ее? – спросила Китти. – Я даже не знала, что у нее какое-то особое название. Это повышает ее цену?
– Настоящий ценитель, возможно, не пожалел бы за нее денег, – сказал старший Резерфорд. – Только хотелось бы ее открыть, если вы не возражаете.
– Нет, не возражаю. – Китти протянула руку к своей чашке. – Но если она сломается… Вы же все равно заплатите за нее?
– Деньги, деньги… – проворчала леди Ирвинг. – Девочка моя, вы способны думать о чем-то еще?
– Наверное, смогла бы, если бы у меня было достаточно этих самых денег. – Китти допила свой чай. – То есть у нас с Даниелем… Мы поженились совсем недавно, из-за ребенка. А со средствами с каждым месяцем становится все хуже и хуже. – Темные круги у нее под глазами казались синяками. И казалось, эта хрупкая молодая женщина чего-то боялась. Вполне вероятно, она опасалась, что просто не переживет родов.
Одрина, конечно, не была знакома с данной разновидностью страха, но она прекрасно знала, что такое бояться и притворяться, будто ничего не боишься. И она ласково улыбнулась Китти, как бы говоря: «Не беспокойся, все будет в порядке».
Китти же тихонько вздохнула и проговорила:
– Я подумала, что если эта шкатулка чего-то стоит, то вы, возможно, пожелаете ее купить. Это стало бы рождественским сюрпризом для Даниеля. Эти деньги хоть немного помогли бы в случае…
– В случае необходимости, – закончил за нее Джилс. – Ибо новорожденным многое требуется.
– Ну, давайте посмотрим, что там у нас… – Ричард Резерфорд принялся сдвигать панельки в уже знакомой Одрине последовательности. – Сынок, а может, ты желаешь оказать честь этому раритету?
Джилс сидел рядом с отцом, прижав ладони к теплому металлическому кофейнику.
– Действуй сам, папа, – отозвался он, чуть нахмурившись. Возможно, боль в руках усиливалась.
Закинув свои распущенные волосы за спину, Одрина подумала: «А может, у него просто руки еще не отогрелись? Наверное, не следует все воспринимать как признак беды».
