Серебристые горы рыбы промелькнули сбоку и скрылись из виду.
— А ты на пристани работал когда-нибудь?
Отец не замечал маленького Люка на пристани до тех пор, пока тому не исполнилось десять. Тогда он попросил его сперва подать нож, а потом открутить кран с водой, чтобы помыть руки. В павильоне все пропахло рыбой, от отца несло пивом, но все же это было одним из немногих связанных с ним счастливых воспоминаний.
К концу лета Люк вовсю помогал отцу и другим рыбакам, которые заходили в павильон. Они часто бросали ему пару монет. А папа гладил его по голове, и Люк не отстранялся, хотя пальцы у того воняли рыбой и липли к волосам.
— Да, было дело разок. Лет в десять…
* * *
Однажды утром, когда улов был особенно велик, Уолтер Ричардсон позвал сына. Люк захватил последнюю банку с пивом и побежал к отцу. Тот вскрыл банку рыбным ножом, по рукам потекла пена.
— Эй, сынок, попробуешь? — Отец протянул ему нож и кивнул на развешенные на крючках рыбины. — Пора учиться.
Впервые отец обращался к Люку в таком духе — голосом, исполненным доверия и гордости. Как ему хотелось оправдать доверие — умело вспороть рыбье брюхо, не дрогнув, выпустить кишки… Липкий нож оказался тяжелее, чем он думал.
— Так, давай сперва выберем рыбу. Вот этот маленький лосось подойдет.
Уолтер отцепил серебристо-серую рыбину и швырнул ее в раковину. Черный рыбий глаз обвинительно уставился на Люка. Тот сглотнул подступивший к горлу кислый ком. Отец отхлебнул пива и запустил палец рыбе под жабры. На вид они напоминали крупную наждачную бумагу.
— А, черт! — Отец хлопнул ладонью о край раковины. Люк инстинктивно поднял руки, защищаясь, но тот не обратил внимания. — Гленн из нее кровь не выпустил. Вот так испортил бы хорошую рыбу…
Люк заметил, что жабры подрагивали, будто рыба все еще пыталась дышать. Она умирала у него на глазах. Если б не было очевидно, что она вот-вот испустит дух, Люк, наверное, кинул бы ее обратно в воду.
— Ладно, возьмем ее себе, — проворчал отец. — Твоей маме все равно, если на вкус будет чуть-чуть не такая. Тем более если ты сам ее почистишь. Она ведь считает, что ты срёшь радугой… Так, бери нож и режь вот тут. — Он прочертил грязным ногтем линию от жабр до челюстей. — Давай, раз — и всё.
Люк сжал рукоятку, скользившую в мокрой от пота ладони. Он собирался сделать все, как говорил отец, но к горлу подступила тошнота.
— Ну, что мнешься? Скорее.
Отец глянул на две оставшиеся на крючках рыбьи туши и стремительно пустевший причал. Остальные рыбаки расправились с уловом полчаса назад. Теперь надо спрятать добычу в холодильник, иначе пропадет.
