А потом Нил задал вопрос, сумев пробиться через стену страха и злости:
— Вы боитесь умереть или оставить близких?
Я напряженно думала. Да, я боюсь боли, боюсь неизвестности — того, что будет там… Но больше всего мне было жаль оставлять тебя одного — при одной мысли об этом горло перехватывало. А еще — ужас! — я завидовала. Ты будешь жить один той жизнью, которую мы строили вместе… Да, я боялась вас оставить.
Доктор Нил сказал, что Мария чувствовала то же самое, поэтому она писала письма, снимала видео, дарила памятные сувениры. Сказал, что так ей легче было «отпустить».
Отпустить… Мне стало смешно. Я никогда не отпущу мою семью — по крайней мере, добровольно, пока жизнь не вырвут у меня из рук. Я трясла головой и рыдала перед посторонним человеком так, как не рыдала никогда. Потом спросила, как же можно все «отпустить»? Он сказал:
— Подумайте сами.
И тогда я поняла, что у меня есть план. Несколько месяцев я пишу тебе эти письма. Две исписанные тетради. Мысли, истории, поручения. Сперва они помогали мне побороть страх перед болезнью, теперь станут моей лебединой песней. Пожалуйста, отнесись к ним серьезно. Я хотела рассказать тебе очень многое и очень давно. У смерти одно преимущество: я не увижу твоего лица, когда ты узнаешь обо всем и возненавидишь меня. Быть может, это мой прощальный подарок. Ты все выяснишь — и возрадуешься, что я умерла.
Пишу на парковке в машине. Пока не знаю, что скажу тебе вечером. Есть искушение сохранить известия от доктора Сондерса в тайне. Не хочу, чтобы вы снова все это проходили.
Люблю.
Натали
Люк прочел предпоследний абзац раза три, как будто мог разглядеть секреты в промежутках между словами. Он стал читать сначала, и тут звякнула крышка почтового ящика. На пол спланировало письмо. Один-единственный сложенный вдвое лист.
С краю не было бахромы, письмо даже не сунули в конверт. Да и для почтальона было еще слишком рано. Однако, начитавшись зловещих обещаний о грядущем откровении, Люк не смог усидеть на месте.
Он оставил письмо на ступеньках и в два скачка добрался до двери. Дернул ручку, позабыв, что замок заперт, взволнованно повернул собачку и наконец открыл. Внутрь ворвался поток свежего летнего воздуха, согретого лучами восходящего солнца.
Люк еще не вставил в глаза контактные линзы, так что различил только высокую стройную женскую фигуру в желтой майке и черных шортах. В ушах у нее торчали наушники, подсоединенные к браслету вокруг бицепса. Она остановилась, чтобы подстроить плеер.
