Я осторожно свернулась в клубок у тебя под боком, чтобы не задеть порт для химиотерапии. Ты поцеловал меня в лоб и сказал: «Не можешь ты меня оставить. Я тебя слишком люблю».
«Знаю, я тебя тоже, — ответила я, прижалась к тебе и поцеловала в небритую щеку. — Только рак любовью не лечится».
«Обычно не лечится, — сказал ты. — А наша любовь — совсем особенная. Такая бывает раз в жизни. Никого никогда не буду любить, как тебя».
Я подняла голову. Хотела заглянуть тебе в глаза. Но ты уже почти уснул.
«Неправда. Ты можешь любить, и ты будешь любить. Ты должен». Ждала, что ты будешь спорить, доказывать, что никогда не женишься снова… Ты спал, а я плакала, потому что не хочу, чтобы ты был одинок.
Ты очень хороший, но замкнутый, и мне страшно представить, как ты будешь справляться один. Мы всю жизнь были вместе — за исключением пары лет в юности, когда заканчивали школу и начинали учиться в колледже. У тебя нет никого, кроме меня и детей. Ты общаешься только с Брайаном и с парой коллег, таких же зануд. Моя мама тебя не очень жалует (прости).
Понимаю, прошло всего несколько месяцев после моих похорон, и вряд ли ты готов к новым отношениям. Я не к тому, что тебе надо срочно кого-то найти. Просто прошу подумать об этом.
Ты заслуживаешь счастья. Я прекрасно знаю, что отношения — это не вечный праздник, но мне будет легче, если ты хотя бы попытаешься. У тебя два месяца, чтобы выбраться на свидание, а потом…
Я кое-что придумала, как тебе помочь, пусть меня уже не будет рядом.
Надеюсь, ты не злишься. Хорошо, что я сейчас не вижу твоего лица. Один хмурый взгляд смог бы пресечь все мои благие начинания. Поцелуй детей и скажи, что я люблю их. И будь готов. Никогда не знаешь, где тебя ждет новая встреча.
Люблю тебя.
Натали
Едва дочитав, Люк скомкал письмо в ладони. Откуда она знала — еще до операции, до облучения, до тех проклятых снимков, показавших, что рака нет, — откуда она знала, что умрет и оставит его одного? Ясновидение? Ему захотелось зашвырнуть письмо куда-нибудь подальше. Надо же, еще о свиданиях рассуждает!
Он изо всех сил сжал кулак. В голове мелькнула тревожная мысль: вдруг Нат говорит о новых поисках, потому что сама встретила другого человека? Может, на своем опыте знает, что можно любить и семью, и другого — скажем, кого-то вроде Энди…
Люк сунул комок бумаги в карман. Разберется с письмом потом, когда дети уснут. Когда он избавится от него, может быть, станет полегче. Слишком много мыслей бродило в голове после поездки в «Маранафу» и той фотографии… Люк вдруг вспомнил, что в раковине полно грязной посуды, а из крана течет кипяток. Он помчался на кухню. И столкнулся с Уиллом.
