— Давай, давай, самбо! — крикнул Себастьян.
Будто подстегнутый знакомым криком, петух из Парапары набросился на мараньона с удвоенной яростью. На этот раз его хищный клюв впился в зоб Кунагуаро, а его шпора вонзилась в шею противника, нанеся ему глубокую рану. Темная кровь хлынула по яркому кармину оперения.
— Давай, давай, самбо, он тяжело ранен! — снова закричал Себастьян.
Мараньон полковника Кубильоса был доблестный петух. Из его раны ключом била кровь, а он дрался с неубывающим бешенством, еще и еще раз сшибаясь грудью с самбо, наскакивая на него и пытаясь его ранить выставленными вперед шпорами. Правительственный наместник видел, что петух истекает кровью, и предчувствовал, что скоро он совсем ослабеет. Он смотрел на бой молча и хмуро.
Внезапно мараньон начал странный маневр. Он повернулся к противнику спиной и стал кругами носиться по двору, делая вид, что отступает. Себастьян понял его уловку и опасался за своего петуха, который запальчиво преследовал Кунагуаро, намереваясь добить его.
— Давай, самбо, он бежит! — крикнул Себастьян не очень уверенно.
Он прекрасно понимал, что такой отважный петух не мог бежать. Передохнув от боя, мараньон круто повернулся, налетел на самбо, который, ничего не подозревая, гнался за ним, и режущим ударом шпоры выбил ему правый глаз. Петух Себастьяна потерял равновесие, зашатался и ударился о стенку патио.
Вопль потряс импровизированную арену. Те, кто поставил на Кунагуаро и уже считал бой проигранным, теперь шумно радовались неожиданному обороту, который принимала драка. Себастьян стоял бледный, скрестив руки, не разжимая крепко стиснутых зубов.
— Он убил его, полковник, — подобострастно взвизгнул Хуан де-Дьос.
Правительственный наместник не сразу обрел дар речи. Он молчал несколько мгновений, потом принял вызывающую позу и разразился злобным криком:
— Давай, Кунагуаро, этому лапчатому с тобой не справиться. Кончай с этим дерьмом!
Потом обернулся к Себастьяну и его брату:
— Ставлю четырнадцать на моего мараньона! Четырнадцать!
Вспомнив, что у Себастьяна было только десять песо, которые он уже поставил, полковник безжалостно продолжал:
— Ставлю боливар серебром! Держите, если не боитесь!
Себастьян пристально посмотрел на него. Теперь глаза Себастьяна и полковника светились не азартом, а ненавистью, той самой ненавистью, которая сверкала в глазах петухов и сталкивала их в смертельном бою на площадке патио.
Но бой еще не кончился. Самбо Себастьяна, потерявший глаз и залитый кровью, искал Кунагуаро. А Кунагуаро ждал его в центре круга, понимая свое преимущество и намереваясь нанести второй, решающий удар.
