Коля Убей Мозги оторвался от кости и зарычал погромче.
– Чего он говорит-то? – тихо спросила Малаша.
– К сожалению, неандертальский язык полностью утрачен, – сделал совсем скорбное лицо Вадим, – и реконструкции не поддается. Но Коля считает, что это еще не причина говорить по-кроманьонски. Правильно, Коленька?
Артист рыкнул одобрительно.
– Чтобы справиться с этой проблемой, Коля решил отказаться от любой речи, кроме звуков, прямо выражающих чувства. И тут мы подходим ко второму и главному смыслу акции. Задача – не просто рычать и грызть кости, но вернуться через эти действия к чистоте эмоций забытых предков. К той чистоте, которая позволит нам примириться с их вынужденным бессердечием. В конце концов, родителей не выбирают.
Бесполо замолчал. Все остальные тоже молчали и смотрели – но уже не на Колю, а на арт-директора, ожидая его приговора.
– Н-да… – почесал затылок Синькин. – С одной стороны, перф непростой. Для народа сложновато. А с другой – что ж, рычать так рычать. Я вообще считаю, что рычать – это правильно. Рык, он прямо до сердца доходит. Короче, пришли концепцию. А место в проекте мы тебе всяко найдем, ты мне понравился.
Коля Убей Мозги спрятал кость в нагрудный карман френча и вполне осмысленно кивнул.
– Ну а ты, Малашенька, чего состряпала? – обратился Кондрат к единственной даме. – Опять что-нибудь с кровью испекла?
– Обойдешься, – усмехнулась художница. – Кровь теперь неактуальна. А вот насчет еды – угадал.
Синькин задал свой вопрос неслучайно. Когда-то давно, еще до сожительства с Бедой, Малаша прославилась кулинарными шоу. На одном из концертов ХУШО она предложила зрителям отбивные с кровью, причем отбивные были свиные, а кровь – ее собственная.
– Короче, проект политический. Называется «Пироги со смертью. XXI век», – объявила Малаша. – Открываем компромат-пирожковую на местную элиту. Компромат подаем в готовом виде. Уличающие госслужащего документы оборачиваются в полиэтилен и запекаются в пироги с зеленым луком, яйцом и печенью. Пирожковая открыта для всех: жрите на здоровье. Но цены нехилые, и есть условие: купленное съедается только на месте, с собой не заворачиваем. На всех продуктах, как положено, написан срок годности. Просроченные беляши выбрасываем шакалам, то есть журналистам.
– Ты прости, Малашенька, я чего-то не догоняю. Значит, чиновники на глазах у всех станут жевать компромат на самих себя? – спросил Прудоморев. – Но ведь это все равно что явиться с повинной, разве нет?
