Еще новость! Ибрагимбек предложил: пусть хазрата сопровождает в Душанбе Курбан. Энвер-паша согласился не раздумывая. Ишан Судур молча покивал. Потом сказал тихо, словно раздумывая:
— Это надо. Приходит время, мальчику надо вникать в серьезные дела. Кто заменит меня?..
А что же сам Курбан? Конечно, он воспринял это как неслыханную удачу. И в то же время насторожился: неспроста именно Ибрагимбек предложил. Значит, ждет от него информации… А может быть, проверяет? Сколько можно!..
Интересный разговор уже накануне отъезда:
— Что вы можете сказать о Пулатходжаеве? — спросил Ибрагимбек.
Курбан растерянно посмотрел на него.
— О нем?.. Что я знаю… Один из руководителей Советской власти в Бухаре. За что назначили? Очень умный, наверное, образованный, — сказал он скороговоркой. Подумал: «Если Газибек выдал, что я читал письмо, конец!»
— Если бы этот человек перешел к нам… вы бы верили ему? — неожиданно в упор спросил Ибрагимбек.
— Ваше величество! — сказал Курбан, легко вздохнув. — Ну, если бы вы перешли к ним, там бы поверили в искренность и чистоту ваших помыслов? Простите за дерзкий вопрос.
— Гм… В самом деле абсурд… — раздраженно проговорил Ибрагимбек, не ответив на вопрос Курбана.
34
На ишане Судуре белая чалма, белый чекмень. Он величественно восседает на сивой лошади с мелкими коричневыми крапинками. Молчалив, задумчив. Всем существом ощущал он наступление весны, но не вселяла в него весна бодрости, радости обновления, как то бывало — навевала тихую грусть воспоминаний о былом. «Старею…» — понимал хазрат.
Гуппанбай следовал за его преосвященством на рыжей лошади. На душе у него было мрачно, в нервном тике подергивалось веко. Временами он смотрел вдаль, на горы, за которыми находился Байсун и красивая гора Саримаст. Снится ему эта гора! Когда Ибрагимбек ушел на Памир, он остался в отряде Урганжи, парни которого рассказали ему, что при переходе через гору Саримаст был ранен не только командир, но и подстрелена лошадь с ценным грузом. Потом казначей поведал ему по секрету, что на той лошади был хурджун с двумя кожаными мешками. В них — золото…
Уйти, думал Гуппанбай, найти это золото, взять его — и уйти.
С ишаном Судуром ехал Бартинец Мухиддин, которого включил в состав посольства лично Энвер-паша. Большей частью он молчал. Временами напевал негромко какую-то турецкую песню.
Гуппанбай попросил его:
— Эфенди, пойте громче, мы хотим тоже послушать.
— Громче не могу, — сказал Мухиддин.
