– Но они же так в овощи превращались!
– Только на время введения лекарства. После этого оно действовало десять-пятнадцать дней, и они жили простой жизнью, только очень спокойной.
«Скорее всего, еще и без своих магических способностей, – добавил Амиар. – Шатались, как зомби, пока действие препарата не проходило, а когда проходило – получали новую дозу».
«Ужасно!» – поежилась Дана.
«Это как посмотреть. Для тех из них, что были реально опасны, это лучшая судьба, чем заключение в клетку или смертная казнь».
Но воспитанники Сан Винсена не были похожи на существ, наслаждающихся моментом. Дана видела на тропинках тех, кто уже получил свою дозу лекарств. Они казались сонными, шли без цели, смотрели только перед собой. Похоже, они не соображали, куда идут – им было все равно.
– Они хоть помнят то, что с ними происходит сейчас? – задумчиво поинтересовалась Дана.
– Вряд ли, но не из-за препаратов. Посмотрите на их жизнь и скажите мне честно: здесь есть, что запоминать?
– Вы говорите об этом спокойно, как будто так и надо! Калиста и бровью не повела:
– А так действительно надо. У меня всегда была двойная миссия, и обе ее части были в равной степени важны для меня.
– И что же это за части такие?
– Первая – благополучие этих детей. Есть те, кто считает, что их нужно сразу умертвлять, потому что надежды для них нет, или отправлять в единые тюрьмы, вместе со взрослыми. Но я вижу в этом неуместную поспешность. Многие из них не зло природы, они просто молодые глупые хищники. Им нужно дать возможность перебеситься, взглянуть на мир по-другому, и тогда, возможно, у них появится второй шанс.
– Ладно, это понятно. А вторая часть какая?
– Вторая часть – защита миров от моих подопечных. Никто и никогда не попадал в Сан Винсен просто так, на основании одних лишь подозрений. Чтобы оказаться здесь, нужно совершить преступление. В мою задачу входило сделать все, чтобы это преступление не повторилось. И эта, вторая, задача была для меня важнее, потому что те, кто вам видится детьми, всегда были виновны, а их жертвы – нет.
– Но Аурике Карнаж ваше лечение, похоже, не помогло, – заметила Дана, снова вспомнив отчаянно извивавшуюся миниатюрную девушку.
– Нет, однако оно не сделало ее хуже. Аурика вышла отсюда такой, какой и пришла. Я на своем веку видела много сложных детей, Дана. Очень много. И это научило меня быстро определять, кому из них еще можно помочь. Аурика… она не хотела помощи. Ей нравилось быть такой, она не искала свое место в мире, она хотела подчинить мир себе. Я редко говорю такое, но лучше бы ее казнили за то, что она сделала, а не отправляли сюда.
