— Правей примаем! По над речкой пойдем!, — повысил голос боярин. И уже тише, только для сына, пояснил: — На развилке, тот летник, что влево ведет, направляется в Ростов. Нам вправо на Горенки, Родники и Добрыниху. Вот в последней, вотчина боярина Веселина и будет, а там засватаем за тебя его среднюю дочку, Синичкой кличут. Ох, хороша тебе жинка достанется!
Повысил голос:
— Галопом марш! Мы так до полуночи не доберемся!
Поскакали, взбивая пыль из-под копыт, как вдруг, глазастый Смеян придержал повод, заставив разгоряченную кобылу подняться свечой. Указал пальцем на реку.
— Боярин, никак река утопленника к берегу прибила.
— Где?
— Да, вон же подле камышей у самой воды лежит!
— Стой! А ну, хлопцы, спешиться. Проверьте что там. Да не все разом, двоих хватит.
Часлав наблюдал, как двое воев сноровисто спрыгнули с круч, пробежались по песку речной протоки и наклонившись над покойником, ковырялись в его одежде. Вторуша поднялся во весь рост, крикнул:
— Батька! Живой он!
— Чего-о?
— Живой, утопленник-то!
— А-а! Тащите его наверх!
Богдан подъехал к отцу.
— Батько, зачем тебе тот смерд? Ведь точно ночью доберемся.
— Э-э, сынку, то не смерд. Видишь, несут его, а он рукой в свой меч вцепился, видать хлопцы и вырвать-то не смогли. Воин.
Подтащили, положили у ног коня боярина. Речная трава набилась в рот, глаза закрыты.
— Да, это юнак!, — удивился Богдан.
— А ну, хлопчики, влейте ему в рот хмельного меда.
— Батька, да он и так напился воды. Чего мед зазря переводить?
— Я сказал, лей, Смеян!
Несостоявшийся утопленник закашлялся от хмеля, открыв глаза, лежа неподвижно, обвел непонимающим взглядом окруживших кругом воинов. Сморщился, видать от боли, выдохнул:
— Ё-ма-ё! Чем же это меня приложили?
— Ха-ха-ха!
Гогот собравшегося общества потряс округу под звездным небом, почти как днем освещенным полной луной.
— Ну, рассказывай, кто ты есть, и как в реке оказался?
Часлав слушал повествование хлопца, и лицо его все больше становилось хмурым. Если б не темень, знавшие его вои, увидели бы побелевшие от напряжения шрамы на лице. Распоясались тати на землях ростовских. Мало им купцов, уже и на князей охоту открыли.
— Что же это получается…?
Вторуша куском холстины бинтовал плечо, шею и голову малому, удивляясь тому, как неумело по касательной пришелся удар. Разомлевший от спиртного вьюнош, словно ждал вопроса, ответил боярину:
— Получается боярин, не просто плохо, а в высшей степени погано! Сам посуди. Курский князь отправляет посольство с просватанной княжной к князю Ростовскому. Свадебный поезд входит в границы отечества жениха и тут же подвергается грабежу. У татей все прошло не так гладко как им хотелось. Тогда они нападают открыто, уже во второй раз. Не знаю, как там сейчас в караване, но если случится что плохого с княжной, этак и до войны рукой подать. Кому сие выгодно?
