Ближе к вечеру Беловод схоронился в кустах у поляны с избой-переростком, Егор зашел внутрь. Темень, но постепенно глаза пообыклись к ней. Осмотрелся. Лавку переставил, примерившись забрался под нее. Дубину, заблаговременно выломанную и опробованную, пристроил под руку. Затихнув в своей засаде, стал ожидать развития событий. Время шло медленно, в «хижине» явно стемнело. Снаружи послышались голоса и приближение шагов. Чуть скрипнув открылась дверь.
— …ди ж ты, убег! А ведь думал в холодной воде околеет!
Две тени подошли к столу. Сиплый, очень громкий голос с примесью зловещих и устрашающих звуков, поддержал товарища.
— А и не говори, сват! Хитры нонича людишки. То ли греки были. Их напои вином, прильни к уху, нашепчи, глядишь и он твой. Бери душу, пользуйся.
Каким бы Лиходеев ни был отчаянным человеком, почувствовал, что по всему телу пошли мурашки.
— Да-а! Славяне! Двести годов минуло, а они до сих пор понять не могут к какому богу прислониться, византийскому молиться или родных славить. Оттого и такая неразбериха. Не знаешь чего от них ждать.
Напряг глаза, присмотелся. А у мужиков-то на головах рога, уши острые как у ослов, из задницы длинные хвосты, метелками на конце по земляному полу метут. Бляха-муха! Черти, собственной персоной.
А на столе уже «поляна» накрыта. Продуктов мало, зато бочонок алкоголя стоит. Оно и понятно, закуска враг выпивки! Полилась влага в кружки. Похватали черти емкости в руки, еще и подобие тоста выдавили:
— Ну!…
Ах вы ж гады! Лиходеева такая злость взяла, как заорет:
— Мне оставьте, паразиты! У нас на троих квасить принято!
Черти в осадок выпали.Лихой ухватил за хвост ближайшего к нему, выкатился из-под лавки, хрясь дубьем между рогов. Напарник рогатого в один миг сориентировался, рванул из дому, срывая дверь с косяка, а там уже дед поджидает. Под верещание нечистого снаружи, Егор оприходовал своего подопечного. Откуда силы такие взялись, руками обломал рога на голове беса, и как в книжке читал, со всей дури воткнул остриями обломков в его же череп.
Визг и клекот прорезали пространство большого, пустого помещения. Запахло серой, почему-то резиной, и жженой шерстью, черт пеплом ссыпался на земляной пол.
— Песец котенку, больше срать не будет, — отдышавшись после физического противостояния с нечистым, удовлетворенно высказался Лихой. Окликнул. — Ты как там, дед?!…
К вечеру узкая дорога соединилась с дорогой раза в три шире прежней. По ней обычно проходили торговые караваны, воинские дружины, по ней перегонялись табуны лошадей и гурты домашнего скота. Дорога, на которую вышли, была проложена между Черниговом и Курском. На широком тракте встретили купцов, везущих товар в Чернигов, от них узнали последние новости.
