Ольга Берггольц: Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы | страница 73



.

Уже выйдя на свободу, не вполне еще здоровый Дьяконов писал Николаю Молчанову: "Я уже больше месяца дома… И, по своему убеждению и совету врачей, стараюсь не обращать внимания на слышимые мною голоса, так я все-таки не смог понять, отчего я стал слышать эти голоса и почему у них столь садистский антисоветский характер…"[73]

Мать Леонида в письме Молчанову проклинает Ольгин роман "Журналисты", который принес им столько бед. Но именно на показаниях Дьяконова строилось следствие по делу Берггольц, от чего ей было особенно больно…

Вместе с Дьяконовым арестовывают товарища Берггольц и Молчанова поэта Игоря Франчески. Он был племянником художника и музыканта Михаила Матюшина, сподвижника Маяковского, Хлебникова. Матюшин был женат вторым браком на поэтессе Елене Гуро. В его ленинградском доме, когда Игорь Франчески приезжал из Кирова, часто бывали Ольга Берггольц и Николай Молчанов. Квартира, занимаемая Матюшиными, помещалась на втором этаже двухэтажного деревянного четырехквартирного дома, фасадом выходящего на Песочную улицу.

Игоря Франчески подвергли многосуточным конвейерным допросам (следователи менялись через два часа, а подследственных держали на ногах по трое суток), пытали голодом, избивали и унижали. Впоследствии он написал пронзительное стихотворение "Поэма о боли".

Причинить вам боль может каждый твердый предмет.
Причинить вам боль может каждый мягкий предмет.
Даже стул, у которого спинка есть.
Даже стол, у которого спинки нет.
Карандаш, калоша, вода, стакан,
Папироса, если тверда рука.
Если злобный зверь в человеке сидит,
Если дьявол принял человеческий вид.
Словом можно ласкать, молить.
Слово можно для пытки употребить.
Слово в ухо можно вбивать, как клин,
Если этих много, а ты один!
Все предметы по-своему хороши,
Но длинней всякой боли – боль души.

Потом, когда Ольга Берггольц была арестована, некоторых членов кировской "литературной группы" возили в Ленинград на очные ставки с ней. Забегая вперед, скажем, что дело вятских литераторов рассыпалось, как и "дело Берггольц". Арестованных спасла "пересменка", наступившая после отстранения Ежова и прихода на его место Лаврентия Берии.

1–2 апреля 1939 года в Кирове состоялась выездная сессия военного трибунала Уральского военного округа, рассмотревшая дело по обвинению членов "литературной группы".

Игорь Франчески вспоминал: "Объявили – суд идет! Все встали. Объявили состав суда. У всех у нас была 58-я статья, причем такие вещи, как подготовка покушений, терроризм, за что меньше 25 лет по тому времени не давали. А то и высшая мера, которой нас уже несколько лет пугали. Прочитали обвинительное заключение, стали спрашивать. Вначале Алдана: