Вот тут для нее начиналось самое трудное. Испытание славой настигнет ее после победы.
Чем стала блокада для Ольги и жителей города? В письме Николаю Оттену, завлиту Камерного театра, она сформулировала настоящий катехизис блокадника. Поводом для этого послания стала предполагаемая постановка Александром Таировым пьесы Берггольц и Макогоненко "Они жили в Ленинграде". Стремясь передать суть пережитой трагедии, она подробно разбирала реалии быта и бытия блокадного Ленинграда, аналитически точно обозначив основные темы запредельного человеческого существования.
"17 марта 1943. …Вас удивит, быть может, обилие "коммунальной" тематики, – но это специфично для нас. Ведь великое ленинградское сопротивление было не только военным, но в еще большей мере шло по линии быта, борьбы за самые основы человеческого существования и жизни, удержания элементарных каких-то вещей. Все распадалось, смещалось, переосмысливалось; стремительнее всего обваливались надстроечные украшения и шелуха, оставалась жизнь и смерть в чистом виде. Как бы объяснить Вам понятнее? Ну, например, в декабре сорок первого – январе сорок второго года люди еще стремились похоронить своих близких в гробах и отдельных могилах. Это было чудовищно трудно, и очень многие погибали только потому, что отдавали свой хлеб и силы на похороны близких. К концу января уже почти никто не пытался этого делать – не оттого, что "очерствели", а потому что "отдача последнего долга" перед задачей сохранить живых – сделалась не только не обязательной, но нелепой. И если эта действительно драгоценная надстройка рухнула, то, что же говорить о других, менее существенных? А борьба за жизнь, за основные ее, что ли, условия – тепло, свет, вода (то, что было сотворено в самые первые дни творения!) – была борьбой тяжкой, нудной, утомительной. Для нас, в городе, который ежедневно разрушали немцы, жилье имеет, я бы сказала, первобытное, первичное значение… Людей Большой земли восхищает то, что "ленинградцы под снарядами ходят". Эко дело, – не подумайте, что я бравирую, я, кстати, не из самых "бесстрашных", – эко дело снаряды, да у нас в этом году во многих домах настоящий электрический свет горит! Вот наша настоящая романтика и экзотика. Мы всеми мерами – и сознательно и бессознательно – стремились и стремимся сберечь, сохранить нормальную, обычнейшую человеческую жизнь – и добились все-таки этого".
Она говорила о том, что время словно двигалось рывками: от пайки хлеба до пайки, от попытки согреться сейчас и завтра, от дома к проруби и обратно. Как это можно было вынести – знал только сам выживающий. Этот опыт у каждого был отдельный, свой. Общего рецепта не было.
