Элль, 6:11
– Как у Карминдора?
6:11
– На удивление, да.
Элль, 6:12
– И ты такого же роста, как он?
– То есть, если бы встала рядом, я видела бы волосы у тебя в носу?
6:14
– Неловкий вопрос.
Элль, 6:15
– А еще неловко быть настолько низкой, что сквозь ноздри видно мозг, однако добро пожаловать в мою жизнь.
Я тихонько смеюсь, хотя больше здесь никого нет. Чувствую, что это секрет, и потому надо быть тихим, чтобы вселенная не нашла этот маленький пузырь и не лопнула его.
6:15
– Зависит от твоего роста.
Элль 6:16
– Я очень маленькая. Метр шестьдесят.
– Невыносимый рост. Все время теряюсь в толпе.
– Хотя удобно шпионить. Тебя никто не замечает.
Над городом разливается рассвет. Оранжевый свет пронзает ночное небо, как инферно, протягивая к звездам розовые и желтые пальцы. Солнце настолько яркое, что приходится прищуриваться, но оно все равно всходит. Интересно, как выглядит восход в мире Элль?
6:16
– Мой рост метр восемьдесят пять, но я тебя разгляжу.
– Даже в толпе, я пойму.
Элль, 6:17
– Что поймешь?
6:18
– Что я хочу с тобой потанцевать.
Наверное, у меня горячка от недосыпа. Ну не на самом же деле я это сказал? Я что, правда так думаю? Я помню, как целовался с Джесс, ее затаенную улыбку и как она спросила, о ком я думал.
По правде, я думал об Элль, и не только когда мы целовались. Я думал о ней каждый шаг танца.
Я имел в виду это. Каждое слово.
Я поворачиваюсь и фотографирую себя на фоне рассвета. Лица не видно, настолько яркое солнце. Виден лишь силуэт. Защищая мой имидж, Марк давно научил меня так снимать. Но волосы видны.
6:18
– Чтобы доказать, что я не лысый.
– [Вложение].
– Доброе утро.
А потом я замечаю его. Парня у входа. С камерой в руках, прячущего лицо. Я чуть не роняю телефон.
– Эй! Эй, ты! – кричу я, бросаясь вперед.
Неизвестный разворачивается, выбивает мой ботинок и захлопывает дверь прежде, чем я пробегаю половину расстояния. Я бью кулаком в дверь, чертыхаюсь. Ручки нет. Я заперт на крыше, чтобы в жизни воплотить «Мальчишник в Вегасе».
Хуже всего то, что мне это не привиделось.
На «Звездной россыпи» действительно завелась крыса.
Элль
Июньское солнце утюгом обжигает затылок. Я сижу на улице и медленно, преодолевая боль, делаю стежки в синей ткани. Жалкое зрелище, но после скандала с Кэтрин не могу работать над костюмом дома, а в заляпанную жиром «Тыкву» я папин китель не понесу. К тому же стесняюсь шить при Сейдж.
Я вздрагиваю от звонка телефона. Иголка пронзает толстую ткань плеча и заодно мой палец.
