Я теперь ощущаю себя такой — пылинкой мироздания… как ты смог разглядеть меня, такую маленькую — среди планет? среди всей Солнечной системы? и чтО я — тебе? И как смею… прикасаться?
Я иду спать… а перед сном — целую тебя, молюсь за тебя. Пусть всё у тебя будет хорошо, ведь тебя любят и обожают… не только твои родные… пусть никогда не намокнут крылья, мой добрый ангел!»
1
Они въехали в Орлеан под вечер — де Брие верхом на игривой гнедой лошади, Эстель — на муле, спокойном и флегматичном, как бледная луна, висевшая над собором Сент-Круа.
— Нам туда, — сказал рыцарь, указывая на возвышавшуюся над городскими домами постройку, издалека напоминавшую Нотр-Дам. — На берегу Луары есть постоялый двор. Это рядом с собором. И там неплохая кухня.
— Вы бывали тут, сеньор?
— Да, приходилось.
— Если честно, то я очень устала.
— Это и не мудрено: преодолеть такой долгий путь девушке, да еще верхом — большое испытание.
— Я сильная, — с грустью усмехнулась Эстель. — Но и мои силы не бесконечны…
— Обещаю тебе, что очень скоро ты будешь есть жареного цыпленка, запивать его хорошим токайским вином и думать о чистой постели, которую в это время будет стелить для тебя жена хозяина постоялого двора.
— Зачем вы это сказали, сеньор? Я уже стала думать об этом!
— Потерпи, девочка.
Он посмотрел на нее с нежностью, от которой у девушки действительно тут же прибавились силы. И она ответила рыцарю благодарным взглядом, на какое-то время ставшим отражением ее мечтаний.
Венсан де Брие не обманул юную спутницу: не прошло и получаса, как они уже сидели за столом в небольшой, просто обставленной, но отдельной комнате, снятой на постоялом дворе. Она здесь была единственной и стоила довольно дорого — шесть денье за сутки, потому что предназначалась для купцов, знатных горожан или военных, которых вечер застал в пути и которым не пристало ночевать в общей спальне с простолюдинами — на соломенных матрацах, разбросанных прямо на полу.
Хозяин постоялого двора, маленький, круглый, к тому же косоглазый и подвижный, как ртуть, заискивающе суетился перед новыми постояльцами, пытаясь опытным взглядом определить статус гостей. Де Брие помог ему, назвавшись купцом из Парижа, и для убедительности похлопал ладонью по туго набитому кошельку, висевшему на поясе.
Услышав согревающий душу звон монет, на часть которых он справедливо рассчитывал, хозяин задвигался еще быстрее, при этом произнося слова, которые одновременно были окрашены в самые разные оттенки.
