Протянула руку к пуфику, что возле кровати постоянно, как дрессированный, сидел. Подсветила будильник: половина первого.
«Всё, родная, пора спать!» — приказала себе и уснула.
И когда луна через два часа сперва осторожно, а потом бесцеремонно заглянула в окно спальни, она увидела, как женщина во сне улыбается ей… А кому же еще?
1
Ночной Париж не замирал ни на минуту. От хлебного рынка приятно веяло свежим ароматом — как-то уютно и по-домашнему. В городе, давно не отличавшемся чистотой, в городе, где по прорытым канавам вдоль улиц текли фекалии, редко можно было вдохнуть глоток чистого воздуха. Разве что снежной зимой, да и то не на каждом квартале.
Издалека слышны были голоса торговцев, грузчиков, скрип колес и фырканье лошадей. Многочисленные лавки, булочные и пекарни, растянувшиеся на добрую сотню метров улицы Жюиври, даже в столь позднее время продолжали жить напряженной жизнью. Несколько более замедленной, чем в светлое время суток, но все-таки — жизнью.
Венсан де Брие неторопливо брел по улице. В темном небе над городом угадывались вереницы стремительно летящих облаков. То и дело вспыхивали и снова гасли, исчезая из виду, звезды. Было свежо, как бывает всегда в начале весны.
Отправив Тибо спать, рыцарь вышел прогуляться. У них уже давно сложился обычай — спать по очереди, оберегая сон другого. Тем более это нужно было сейчас, когда Орден оказался обезглавленным, разорванным на клочки, и уцелевшим его членам необходимо было проявлять особенную осторожность, чтобы скрываться от случайных «доброжелателей». Впрочем, в этот вечер Венсану де Брие меньше всего думалось об опасности. Что-то оборвалось в нем, что-то навсегда покинуло прочные позиции в душе…
Тибо заснул мгновенно. Он был настоящим солдатом, и три часа, отведенные ему для отдыха, умел использовать с максимальной пользой для себя. Он хорошо знал, что через определенное время будет разбужен твердой рукой хозяина, и тогда уже ему придется бодрствовать столько, сколько понадобится бывшему рыцарю для восстановления сил. Они давно доверяли друг другу, давно стали единым целым — живым, подвижным организмом, двуликим и четырехруким, но с общим сердцем и общим отношением ко всем превратностям судьбы, не смотря на разницу в происхождении и образовании. И то, что дворянин де Брие читал по-древнегречески, а писал и говорил на латыни, в то время как Тибо не умел писать даже на родном французском — вовсе не мешало им быть больше чем друзьями.
