.
Слову приданы определенный вес, определенная интонация. Не раздражение, а что-то вроде… настороженности?
— И это нельзя остановить?
— Мы не должны терять надежды. Мистер Суинберн рекомендует молитвы. Известно, что они помогают. Например…
Но Чарли больше не слушает. Он думает. Вспоминает, какие вопросы задавал Томас в экипаже на обратном пути из Оксфорда, как пытался разобраться в терминах. «Дым — это симптом», — сказал ему Ренфрю.
Что же тогда зло?
Траут наблюдает за Чарли, причем его язык не успокаивается ни на мгновение. Можно догадаться по движениям губ, как он двигается туда-сюда, ощупывает то зубы, то десны, то кожу за щекой. Это отвлекает Чарли.
— Если это болезнь… — произносит наконец Чарли, облекая мысли в слова. — Если зло — это болезнь, его можно излечить.
Траут кладет ладони на колени.
— Доктор Ренфрю так и думает.
— А вы — нет?
— Можем ли мы излечить туберкулез? А рак? А обычную простуду?
— Когда-нибудь сумеем.
Траут вздыхает:
— Когда-нибудь. Вероятно. Но стоит только выйти в мир и шепнуть об этом… О том, что есть лекарство. И мир запылает в огне.
Оба погружаются в молчание, каждый допивает свой бокал. Жар от камина так силен, что он проникает в члены, наполняет их, вытесняет из них силу. Так и сидят они бок о бок — толстяк и подросток.
Чарли сопротивляется истоме, выпрямляется, возвращается на край кресла, словно собираясь встать и уйти.
— Директор, — говорит он совершенно по-взрослому, как ему кажется, — сэр. Зачем вы позвали меня?
— Ах да. — Траут лезет в карман пиджака, извлекает несколько листков бумаги. — Ваш друг Аргайл получил приглашение. От своего дяди из Ноттингемшира. Дядя просит навестить его вместе с семьей на Рождество. Даже не просит, а требует.
Чарли смотрит на директора, потрясенный:
— Вы читаете нашу почту?
Траут краснеет, но смеется:
— Боже мой, нет. Это незаконно. Письмо адресовано мне, конечно же. Оно от самого барона Нэйлора. Дяди Аргайла. — Траут взмахивает конвертом перед носом Чарли, но слишком быстро, и тот не может рассмотреть надпись. — Я бы хотел, Купер, чтобы вы поехали с ним, как его друг. И удержали его от неприятностей. В известном нам смысле.
У Чарли разом возникает множество вопросов, они слетают с его языка беспорядочно и обрывочно, сливаясь один с другим:
— Но я уже попросил у матери разрешения привезти Томаса к нам… Кроме того, вдруг он захочет поехать к себе… И вообще, не могу же я пригласить сам себя?
— Спокойнее, Купер, спокойнее. Давайте по порядку. Нет, Аргайл не поедет домой. Это совершенно невозможно, он и сам вам скажет. И как я уже говорил, дядя Аргайла
