Они еще помолчали, наслаждаясь треском костра.
— Так вот, моя теория, — заговорил Алекс. — Ты знаешь какого-нибудь мерзкого всеми нелюбимого типа?
— О да, знаю я одного такого, — она многозначительно на него посмотрела и засмеялась.
— Ха-ха, очень смешно! Что-то ты в последнее время совсем потеряла страх! Надо будет бросить тебя на обочине в следующий раз.
— Простите, я больше не буду, — нарочито театрально сказала она и не смогла сдержать очередной смешок.
— На чем я остановился? Ах, да… Вот этот тип всех раздражает, но потом появляется следующий тип, который совсем не лучше предыдущего. И никто не знает, что с ним делать. И тот первый уже не кажется таким уж плохим. Так вот, моя теория заключается в том, что следующий тип, возможно, тоже не такой плохой, просто предыдущего по прошествии времени ты узнаешь лучше. Видишь и положительные и отрицательные его стороны, а про новенького почти ничего не знаешь. Замечаешь лишь что-то плохое, бросающееся в глаза. А он, как и тот, к кому ты уже привык, может оказаться славным парнем. Поэтому, вывод, — он поднял палец вверх, — не надо судить людей по первому впечатлению, особенно, если оно отрицательное! — он расплылся в улыбке и ждал ее реакции.
— Ну, — протянула она, — нобелевку вам за это точно не дадут.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Вам сказать, что я действительно думаю или так, чтоб вас не обидеть?
— О, а тебя что, заботят мои чувства? Я польщен.
— Я думаю, вы придумали это, чтобы оправдать себя. Появись в нашей школе второй Алекс Фриер, мы, конечно, стали бы лучше относиться к вам, и жаловались бы в основном на нового Алекса, ведь «чужая змея кусает больнее»[4]. Вот только никто страшнее вас к нам в школу так и не пришел!
— Нет, ну ты точно хочешь, что бы я при первой возможности выбросил тебя из машины! — она чувствовала иронию в его словах, но понимала, что лед этот тонкий. Гнев, который завладевал им, приходил внезапно и никто никогда не знал, где эта последняя капля. Но Кристина ничего не могла с собой поделать. Держать язык за зубами было очень тяжело по двум простым причинам: первая — у нее плохой характер, вторая — она женщина.
Повисло неловкое молчание, которое очень хотелось разбавить хоть чем-нибудь. Но ничего не шло на ум ни ей, ни ему. Когда наступает конец света, тишина становится и другом и врагом. В данном случае она тяготила. Тишина почти всегда погружает человека внутрь себя. Хорошему человеку нечего бояться тишины, ничего страшного там внутри он не увидит. Но они оба к таким людям не относились. В голову Алекса, как тараканы, частенько проползали нежелательные мысли, возможно, поэтому он вываливал на нее свои теории и загружал странными вопросами.
