– Как вы объясните вот это? – строго спросила мама, показывая игуменье следы ее побоев.
Игуменью я всегда видела спокойной и собранной, однако сейчас ее лицо побледнело. В одно мгновение моя мама превратилась из учтивой и вежливой дамы, каковой и надлежало быть гостье игуменьи, в орудие потенциального гнева. Мы все это почувствовали, особенно игуменья.
– Я вам уже говорила: Элиза – девочка своевольная и непослушная, – слегка запинаясь, произнесла она.
– И потому вы били ее тростью? – спросила мама, гневаясь еще сильнее.
Игуменья расправила плечи:
– А как еще прикажете поддерживать порядок?
Мама схватила трость:
– Я думала, вам известны иные способы поддержания порядка. Или вы считаете, что трость в руках делает вас сильной?
Она ударила палкой по столу. Игуменья подпрыгнула и громко сглотнула. Глаза хозяйки кабинета стремительно переместились на моего отца, который отстраненно, с непроницаемым лицом наблюдал за дуэлью двух женщин, словно все это не требовало его участия.
– В таком случае вы глубоко ошибаетесь, – добавила мама. – Трость делает вас слабой.
Мама встала, зло сверкнув глазами и заставив игуменью снова подпрыгнуть, поскольку трость в маминой руке вторично ударила по столу.
– Идем, Элиза, – сказала мама, беря меня за руку.
Мы покинули монастырь, и с тех пор учителя приходили ко мне домой.
Когда мы спешно выходили за ворота монастыря и потом, когда молча ехали в карете, я кое-что поняла. Родители были сердиты, но не произносили ни слова. И все же я догадалась: мамино поведение в кабинете игуменьи недопустимо для знатных дам. Во всяком случае, обычно дамы так себя не ведут.
* * *
Еще одно воспоминание. Прошел год или чуть больше. Владельцы соседнего замка праздновали день рождения своей избалованной дочки. Мои сверстницы играли в куклы, устраивая для них чаепитие с воображаемыми чаем и пирожными. Даже тогда это казалось мне глупым.
Неподалеку мальчишки играли в солдатики. Едва я встала, готовая присоединиться к ним, среди гостей воцарилось неловкое молчание.
Ко мне тут же подскочила моя нянька Рут и, схватив за руку, повела прочь от мальчишек.
– Поиграйте лучше с куклами, Элиза, – твердым и в то же время встревоженным голосом потребовала она.
Остальные няньки недовольно поглядывали на нее, и от этого Рут вся сжалась. Я подчинилась: присела на корточки, изображая интерес к кукольному чаепитию. Лужайка, пережившая внезапное потрясение, вновь наполнилась шумом и голосами мальчишек, играющих в солдатиков, девчонок, поивших кукол воображаемым чаем, нянек, надзирающих за своими подопечными, и знатных дам, рассевшихся на чугунных садовых стульях неподалеку, – матерей этой шумной ребятни.
