Молит поравнялся с кустом, остановился почти в пределах досягаемости и тем самым побудил растение к действию. К нему тотчас же рванулся один из цветов-раструбов. Глазам Молита на мгновение открылась обширная малиновая утроба, усеянная несметным количеством тонких игл, а в следующую секунду сверкнуло его мачете и снесло цветок со стебля. Падая, он как-то жутко всхлипнул.
Кесслер, который шел следом за Молитом, сухо сказал:
- На твоем месте я б не стал этого делать.
- Но почему? Я же не разбазариваю патроны.
- Зато ты разбазариваешь свои силы и энергию нервных клеток.
- Скажи это Сэмми. Видел, как он шпарил мимо куста? Точно струсивший заяц, ей-богу! - Молит захохотал и разрубил на части кусок стебля, который извивался на тропинке, то свертываясь в кольца, то распрямляясь. - У Сэмми одна забота - благополучие сыночка миссис Файнстоун, да еще его мешок с бриллиантами.
Ускорив шаг, Молит увидел впереди того, о ком они только что говорили. Сэмми поджидал их у следующего поворота тропинки, в его темных глазах была тревога.
- Мне вдруг показалось, будто что-то случилось.
- И ты развил бешеную деятельность, - ехидно заметил Молит.
- Я как раз собирался вернуться и посмотреть, в чем дело, но тут услышал ваши голоса.
- У тебя часок не горели уши? - осклабясь, спросил Молит.
- Нет. - На лице Сэмми отразилось недоумение. - А должны были?
- Вообще-то могли. Мы тут животики надорвали, вспоминая, как ты шустро проколесил мимо этого...
Где-то впереди, довольно далеко от них, прозвучал сердитый голос Саймса:
- Вы что там?
- Идем! - крикнул Кесслер.
И они молча пошли дальше.
Смерть посетила их ночью, когда голубое солнце уступило место трем карликовым лунам, за одной из которых тянулся обрывок тумана, точно крадущийся во мраке бледный призрак, закутанный в тончайшую полупрозрачную ткань. Звезды казались болезненно искаженными на небе, которое не желало чернеть и упрямо хранило слабые следы опустившегося за горизонт пылающего шара.
Девять путников разожгли костер на небольшой поляне. Семеро уселись вокруг него, а двое остались стоять, бдительно следя в полумраке за тем, что происходит вокруг. Фини безуспешно пытался заснуть, клал голову на лапы, часто моргая, смотрел на пламя костра, задремывал, но не проходило и минуты, как он вскакивал, настороженно навострив уши. Беспокойство собаки передавалось людям, у которых и без того было тревожно на душе.
Настроение у всех было подавленное. По приблизительному подсчету за день они прошли миль восемь-десять. А с учетом многочисленных поворотов тропинки, которая редко шла по прямой свыше ста ярдов, они продвинулись к северу не более чем на пять-шесть миль. При такой скорости им понадобится около года, чтобы добраться до сороковой параллели.
